Художественное новаторство В. Особое значение поэзии В.В
Новаторство
В.В. Маяковского в литературе
Введение ………………………………………………………………………2
1. Определение новаторства в литературе. В.В.Маяковский – один из
ярчайших поэтов-новаторов ………………………………………………….6
2. Основные черты поэтического новаторства Маяковского
2.1. Новаторство «поэтического» словаря ……………………………..9
2.2. Обогащение ритмики стиха ………………………………………..16
2.3. Своеобразие способов рифмовки …………………………………22.
2.4. Выразительность образной системы ………………………………25
Заключение …………………………………………………………………..28
Краткая библиография ………………………………………………………31
Я не верю стихам, которые - льются.
Рвутся - да! М. Цветаева
В 1928 году В.В.Маяковский в автобиографии “Я сам ” пишет о своих первых поэтических опытах: “Перечел все новейшее... Разобрала формальная новизна. Но было чуждо. Темы, образы не моей жизни. Попробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Оказалось так же про другое нельзя ”. Именно из этого юношеского убеждения автора следует исходить, говоря о том новом, что в содержательном и формальном аспекте внес поэт в литературу.
Нельзя забывать, что в творчестве Маяковского нашли воплощение лучшие традиции литературы прошлого: страстный патриотизм, горячая вера в Россию и ее народ, правдивое изображение жизни народа во всем ее многообразии, гуманизм, проповедь глубокой идейности литературы, призванной служить интересам трудящихся масс.
При всем этом Маяковский выступает перед нами как поэт-новатор, ибо он был певцом революционной эпохи и “стремился слить с революционным народом не только содержание, но и форму своих произведений” (М.И.Калинин).
Мне кажется, что о новаторстве Маяковского следует начинать говорить с того, что его корни не только в фольклоре и классической русской поэзии, но и очень солидной частью новаторстве живописцев начала двадцатого века. Известно, что поэт и сам был талантливым художником и живописцем. Такие передовые художники, как Малевич, Кандинский, Пикассо в своих поисках новой формы на холстах близки творческим поискам словесной формы В.Маяковского. Но для В.В.Маяковского поиск формы не был самоцелью. Корни новаторства поэта можно обнаружить в смежных областях искусства, например, в кинематографе. Он любил делать свои стихи методом монтажа, работая со словом, как с кинолентой.
Его новаторский поиск новой формы в большей степени определила революция. Это было ново в России. Этой новой реальности должна была, по убеждению Маяковского, соответствовать и поэзия. Естественно, в его стихах появились новые интонации, агрессивные нотки, вызывающие позы.
Его прошлое окружение не могло взять в толк, почему Маяковский «продался большевикам». Они не понимали главного: поэт сам был большевиком по сути. В конце концов все сошлись на ярлыке "попутчик", с которым Маяковский уже не расстался до конца своих дней.
Обогатив советскую поэзию глубоко идейными, партийными по духу произведениями, отвечающими интересам победившего в революции народа, Маяковский явился «выдающимся новатором поэтической формы».
На мой взгляд, особенного внимания в связи с темой новаторства в творчестве Маяковского заслуживает ранний период творчества, проходивший под знаком футуризма. Именно футуризм предопределил такие черты авторской эстетики и поэтики, как демонстративный отказ от достижений предшествовавшей культуры, своего рода «шоковая терапия» посредством эпатажа и сатирического осмеяния, увлечения индустриально-городской тематикой, революционный пафос, страсть к экспериментаторству, созданию новых художественных форм, использованию новых художественных средств. Сам Маяковский, оценивая роль футуризма в своей творческой биографии, пишет: «Для меня эти годы - формальная работа овладения словом».
Однажды другой великий поэт, Б.Пастернак сказал:
В стихи б я внес дыханье роз,
дыханье мяты…
Совсем по-другому звучит творческое кредо Маяковского. Для него главное – «сердце с правдой вдвоем», сплав личного, лирического и общественного, исторического. Все, происходящее в мире, происходит и в сердце поэта. Политика для него становится таким же объектом поэзии, как и любовь. Автор чувствует себя сопричастным истории, и эта сопричастность соединила в его стихах «личное» и «общее», непосредственно включив первое во второе.
Эксперименты над словом не стали для него самоцелью, а расценивались как средство повышения выразительности стиха. Творчество Маяковского, даже в период близости к футуризму, основной своей направленностью отрицало принципы, провозглашенные этим течением. Так, принципу «самовитого» слова, слова вне «быта и жизненных польз» явно противоречил тезис поэта: «Нам слово нужно для жизни. Мы не признаем бесполезного искусства». Несмотря на некоторую затемненность поэтической мысли, уже трагедия «Владимир Маяковский», а особенно последовавшие за ней поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «Человек» открывали совершенно новую страницу в истории русской литературы.
В социалистическую литературу поэт входит как революционный романтик, решительно отвергнувший мир капитализма, который залил кровью планету; входит, глубоко уверенный в том, что на смену этому безумному, бесчеловечному миру уже идет мир подлинных хозяев планеты и вселенной.
В этом искреннейшем желании непосредственно участвовать в революционном обновлении жизни и искусства во имя счастья миллионов - источник новаторства Маяковского.
Учитывая повышенный интерес к проблеме метода Маяковского, а также тот факт, что в отечественном литературоведении за последние 20-30 лет не появилось ни одной концептуальной работы, всесторонне рассматривающей художественное творчество поэта, я считаю актуальной выбранную тему. Определить природу стиха Маяковского нелегко, и не только потому, что стих Маяковского - явление многогранное и сложное, но и потому, что вопрос о своеобразии ритма, рифмы, образности Маяковского не решен еще в литературоведении бесспорно и окончательно. Систематизация имеющихся материалов тем актуальнее, чем глубже она позволяет проникнуть в сущность неповторимой манеры поэта, открыть ранее не замеченные аналогии, связи. Целью работы, тем самым является выявление новаторских средств и приемов в творчестве В.Маяковского. Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи , в соответствии с которыми выстроена логика изложения материала:
Дать определение новаторства в литературе; выявить истоки новаторства в творчестве В.В.Маяковского.
Определить черты новаторства в поэзии В.В. Маяковского:
новаторство «поэтического» слова;
объяснить ритмическое богатство произведений Маяковского;
выявить своеобразие способов рифмовки;
показать, что «одно из больших средств выразительности – образ».
Работа состоит из введения, основной части (две главы), заключения и краткой библиографии.
Глава 1. Определение новаторства в литературе.
Маяковский – один из ярчайших поэтов-новаторов.
С именем Маяковского прочно связано представление о поэте-новаторе. Таких смелых, радикальных изменений в поэзии не совершал ни один поэт XX века. А ведь этот век бредит новаторством. Никогда не говорилось о нем так много, никогда не было столько претендентов на славу первооткрывателя в искусстве. Но оказалось, что новаторство подчиняется общим закономерностям развития литературы и искусства.
Новаторство (от лат. Novator – обновитель) – в художественной литературе то новое, ценное для народа в содержании и форме произведения, что вносит передовой писатель в художественную литературу, улавливая новые запросы народа, наблюдая в жизни вновь возникающие явления, изменяющиеся отношения между людьми, новые черты человека и находя для них жизненно правдивого изображения соответственные художественные средства.
Таким новаторством отличается советская литература, впервые создавшая галерею образов людей социалистического общества, чутко и правдиво отражающая в своих произведениях все новое в жизни советской страны.
Нарочитое стремление к новаторству в форме, когда оно не вызывается необходимостью выразить новое содержание, приводит к вредному, бессодержательному и безыдейному искусству, к формализму.
Уже почти вековая «эпопея первооткрывательства» убеждает, что возникновение новых художественных форм – сложный процесс, в котором прихотливо пересекаются социальная атмосфера, мощь и характер таланта, литературные взаимодействия, традиции и т.д. Однако сопоставление опыта Маяковского и его современников приводит к мысли, что приживаются и оказывают влияние на дальнейшее развитие искусства прежде всего те открытия, которые отвечают потребностям времени, способствуют утверждению его прогрессивных тенденций.
Тем и дорого нам творчество Маяковского, Блока, Есенина, что эти поэты предпринимают поиски оздоровления поэзии и стремятся слить свою судьбу с судьбой народа. Маяковский сделал самый смелый и решительный шаг, превратив поэзию в активную участницу митингов, демонстраций, диспутов. Поэзия вышла на площади, обратилась к колоннам демонстрантов. «Улицы – наши кисти. Площади – наши палитры». Эти метафоры относятся и к слову поэта. На такие эксперименты превращения поэзии в оружие масс не отважился ни один апологет формального экспериментаторства. Но именно эти поиски средств безотказного воздействия поэтического слова на сознание, чувства, действия масс и составляют важную черту «творческой лаборатории» Маяковского. Поэт вспоминал о традициях трубадуров и менестрелей. Но и характер, и назначение, и масштабы совершенного им беспреценденты. Его слово действительно полководец человечьей силы. Его голос – голос эпохи.
Что это? Лирика? Публицистика? У Маяковского есть и то, и другое, так сказать в «чистом виде». Но историческая заслуга поэта – создание лирики нового типа, в которой публицистика становится лирикой, а лирика звучит публицистически. Свой дерзкий опыт он, разумеется, совершал не на пустом месте. Сам поэт называл несколько близких ему поэтов и прозаиков: Некрасова, Пушкина, Лермонтова, Державина, Гоголя, Щедрина, Достоевского… Таким образом, новаторство Маяковского и творческие взаимоотношения его с опытом русской классики (весьма различно воспринимаемым поэтом на разных этапах его развития) – это в основе своей явления взаимосвязанные. Однако, гражданская лирика Маяковского – явление XX века. Это лирика личности, отвергнувшей «отчуждение» и погрузившейся в большой мир общественных, всенародных и всечеловеческих интересов и связей, забот и радостей.
Лирика Маяковского включает в себя многое – и историю, и политику, и любовь, и быт; и все это входит в его поэзию не как отдаленный фон, а является основным объектом художественного изображения.
Таланту Маяковского свойственна этическая широта, если хотим, монументальность. Поэтому и лирика его по-своему эпична.
Великий поэт Маяковский входит в мировую литературу не как создатель поэтической школы, а как зачинатель поэзии, которая стала неотъемлемой частью новой, социалистической цивилизации. Каноны любой поэтической школы быстро исчерпываются, мертвеют, но влияние живого примера служение поэтическим словам великой цели вербуют множество последователей. К хорошо известным именам - Назым Хикмет, Гео Милев, Пабло Неруда, Поль Элюар, Николас Гильен и другие - прибавляются все новые о новые наследники Маяковского. Уподобив поэзию Маяковского динамизму грандиозных межпланетных ракет, Пабло Неруда отметил, что под ее влиянием вся мировая поэзия «преобразилась, словно пережила настоящую бурю».
Некоторые склонны видеть величие поэта в его изощренной изобразительности. Действительно, Маяковский был выдающимся мастером художественного слова, реформатором стиха. Он обогатил поэтическую лексику, ввел в поэзию новые принципы рифмовки, видоизменил стихотворные размеры, усилил выразительность и смысловую емкость каждой фразы, стал печатать стихи ступенчатой строкой. Но эти нововведения – лишь составная часть новаторства Маяковского. Главное заключается в другом. Восприятие идей социалистической революции, постижение смысла преобразований и стало главным формирующим фактором его творчества. Подлинное значение Маяковского заключается таким образом в том, что он одним из первых в мировой литературе сумел соединить поэзию с идеями социалистической революции.
Глава 2. Основные черты поэтического новаторства Маяковского.
Новаторство «поэтического» словаря.
Обогатив советскую поэзию глубоко идейными, партийными по духу произведениями, отвечающими интересам победившего в революции народа, Маяковский явился и выдающимся новатором поэтической формы.
Его новаторство в форме вытекает из новаторства идейного. Эту мысль неоднократно подчеркивал сам поэт. Так, в выступлении на диспуте «Художник в театре» он говорил: «Весь тот вулкан и взрыв, который принесла с собой Октябрьская революция, требует новых форм в искусстве» . Эти слова были сказаны о театре, но они, по мысли Маяковского, были справедливы и по отношению к литературе.
Трудные и смелые поиски нового языка поэзии, неотделимого от языка революции – одна из самых важных, неотъемлемых особенностей новаторской деятельности Маяковского.
Новаторство Маяковского в поэзии проявилось и в расширении так называемого «поэтического» словаря, и в обогащении ритмики стиха, и в своеобразии способов рифмовки, и в выразительности его образной системы.
Это новаторство в форме определялось стремлением поэта передать средствами стиха, сложный многообразный мир советского человека, его революционный энтузиазм, ненависть к эксплуататорскому миру насилия и грабежа. Продолжая традицию Пушкина и Некрасова, выразившуюся в демокра тизации языка, Маяковский стремился расширить границы поэтической лексики, внести в нее говор толпы, масс, под нявшихся к активной революционной деятельности. Поэтому в стихах Маяковского мы слышим голос класса, победившего в революции народа.
Мысли о необходимости расширения поэтического словаря Маяковский неоднократно выражал еще до революции. «Нам слово нужно для жизни, - писал он в статье «Без белых флагов».- Мы не признаем бесполезного искусства. Каждый же период жизни имеет свою словесную формулу. Борьба наша за новые слова для России вызвана жизнью. Развилась в России нервная жизнь городов, требует слов быстрых, экономных, отрывистых, а в арсенале русской литературы одна какая-то барская тургеневская деревня» (т. 1 стр. 370).
Несомненно, что Маяковский выступал здесь не против языка тургеневской прозы, а против искусственного ограничения поэтического словаря сторонниками «чистого искусства». Он, например, с иронией замечал, что поэт Фет в своих стихах 46 раз употребил слово «конь» и не разу не заметил, что вокруг него бегают и лошади.
«Конь - изысканно, лошадь - буднично. Количество слов «поэтических» ничтожно. «Соловей» - можно, «форсунка» - нельзя» (т. II , стр. 468).
Маяковский, учась у «народа-языкотворца», смело вводил в стихи «разговор улицы», делая достоянием поэзии «будничные» слова, считавшиеся декадентами «неизящными».
«Расслабленный интеллигентский язычишко» (т. X , стр. 214) не мог передать всего масштаба революционных событий, и поэт утверждал, что «о новом надо говорить и новыми словами» (т. II , стр. 518).
Вот почему в произведениях Маяковского мы находим «непоэтические» слова : политические, научные, бытовые, просторечные и даже вульгаризмы. В каждом конкретном случае употребление тех или иных слов обусловлено идейной направленностью произведения.
В его послеоктябрьские произведения вошло много слов, рожденных революцией, характерных для массово-политической речи: революция, коммуна, коммунизм, социализм, пролетариат, лозунг, декрет, стачка, партия и т.д.
Без этих слов невозможно было писать о новой советской действительности.
Употребление встречающихся в его стихах просторечных выражений, вульгаризмов («рыло мандрилье, безмозглый и две ноги для ляганья» - «Хулиган», «лежала, лакала кофе, какао», - «Хорошо!» и др.) объясняется стремлением поэта выразить непримиримость к врагам революции и социализма, найти «слова-бичи», такие, что «враз убивают нацелясь».
В стихотворении «О дряни», обращенном к «мещанам без различий классов и сословий», Маяковский, живописуя «мурло мещанина», не стесняется в выражениях, намеренно используя грубую лексику: «намозолив от пятилетнего сидения зады, крепкие, как умывальники», «от самовара разморясь», «фигурять на балу в Реввоенсовете» и др.
В целях большей выразительности поэтической речи поэт иногда прибегал к созданию и использованию новых слов – неологизмов ; в дооктябрьский период их создавалось больше, в послеоктябрьский – меньше.
Маяковский-поэт чрезвычайно активен и решителен по отношению к слову. Если оно кажется недостаточно выразительным, он смело изменяет его, придает ему подчеркнуто обновленный вид. Лучшие из созданных им неологизмов доходчивы, общепонятны, не требуют никаких специальных разъяснений. Каждый знающий русский язык сразу поймет, что значит «молоткастый, серпастый советский паспорт», «громадье» наших планов, «размаха шага саженьи », «коммунистическое далеко », что значит «бронзы многопудья », что такое «капитал - его препохабие» и кто такие «проз аседавшиеся». Эти слова созданы поэтом по образцу других слов. Но не сконструированы путем механического соединения корня слова суффиксов, как это нередко делал Хлебников непосредственный предшественник и учитель Маяковского в «словоновшестве». Маяковский стремится к тому, чтобы новорожденное слово сразу входило в стих свободно и непринужденно, чтобы оно не казалось надуманным, а воспринималось бы как незаменимое.
Слово «препохабие», адресованное к капиталу, построено по образцу «преподобия», но его смысловое содержание взрывает ту внешне почтительную форму, в которую оно саркастически заключено, и слову придается разоблачительный, откровенно издевательский характер. Неологизм, как и каламбур, метафоричен, связан с совмещением в слове разных значений, то близких друг другу, то контрастных.
Но, расширяя словарь, создавая неологизмы, поэт умело использовал и все завоевания русского литературного языка.
Он хорошо понимал, что пустое словотворчество, заумь поэзии не нужны, и поэтому говорил:
«Я буду последним идиотом, если скажу: «товарищи, переписывайте Алексея Крученых. его «дыр, бул, щыл».
Нет, мы говорим: «когда ты даешь революционную боевую песню, то помни, что мало в этой песне дать случайное выражение, которое подвернется тебе под руку, а подбирай слова, которые выработали до тебя поколения предыдущей литературы. чтобы два раза не делать одной и той же работы» (т.II , стр. 526).
Борясь за яркую и поэтическую речь, Маяковский резко выступал против ненужного употребления иностранных слов (стихотворение «О фиасках», «апогеях» и других неведомых вещах» и многочисленные высказывания в статьях), а также против избитых, ничего не выражающих фраз, вроде «проходит красной нитью», «достигло апогея», «дошло до кульминационного пункта», «потерпела фиаско».
Маяковский любит «сдвигать» иностранные слова, которые в русском языке не склоняются, и склонять их вопреки грамматическим правилам. Сатирически-сниженно воспринимаются слова: «Пуанкарою», «керзоните», «муссолиниться», «церетелить», «гучковеет и откеренщивается».
Стремясь к образности речи, поэт использует народные пословицы, поговорки, устойчивые фразеологические сочетания, в ряде случаев несколько видоизменяя их.
Пословица: «Коготок увяз – всей птичке пропасть» в поэме «Хорошо!» звучит по-маяковски:
... если
В Россиях
увязнет коготок,
всей
буржуазной птичке –
пропасть .
Народное выражение «стереть в порошок» также находит применение в поэме:
Лезут?
Хорошо.
Сотрем в порошок .
Маяковский упорно отбирает из «артезианских людских глубин» слова, способствующие наилучшему выражению поэтической идеи; он изводит «единого слова ради тысячи тонн словесной руды».
Решительно вводя новые обороты, связывая их со старыми, привычными выражениями, пословицами, поговорками, Маяковский сам точно сказал об этом: «Переводить мои стихи особенно трудно еще и потому, что я ввожу в стих обычный разговорный (например, «светить - и никаких гвоздей» - попробуйте-ка это перевести!), порой весь стих звучит как такого рода беседа. Подобные стихи понятны и остроумны, только если ощущаешь систему языка в целом...»
В статье «Как делать стихи» приводится один пример работы поэта над словом. Он, например, отверг 11 вариантов строки, чтобы, наконец, избрать двенадцатый, которым начинается заключительная строфа стихотворения «Сергею Есенину». В результате получилась мобилизующая строфа:
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
(т. VIII , стр. 21)
Тщательная работа над словом позволяет поэту добиться лаконичной и яркой речевой характеристики героев. Достаточно лишь вспомнить товарища из военной бюры и рабочего-путиловца , героев поэмы «Хорошо!», чтобы убедиться в этом.
Своеобразен и синтаксис поэзии Маяковского. Особенности его вполне будут понятны, если учесть установку поэта на ораторские, разговорные интонации стиха.
«Большинство моих вещей построено на разговорной интонации», - заявлял поэт.
Маяковский создавал «слышимое слово»: оно должно звучать на митинге, в аудитории, по радио. Эта установка на «разговор» подчеркивается даже названием ряда произведений поэта: «Разговор с фининспектором о поэзии», «Разговор на Одесском рейде двух десантных судов...», «Разговор с товарищем Лениным». На разговорных интонациях, митинговых и дружески-задушевных, построены стихотворения «Левый марш», «Сергею Есенину», «Послания пролетарским поэтам» и ряд других.
«Стихи, обращенные к народу, - заявлял поэт, - обязательно должны читаться вслух. Я не представляю себе человека, способного мысленно или шепотом произносить такие, к примеру, пушкинские строки:
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы».
(Из воспоминаний А.Жарова).
Естественно, что в произведениях, предназначенных для разговора, часто встречаются восклицания и вопросы, обращения и повелительные обороты, междометия и паузы; часто пропускаются при этом слова, но смысл фразы в контексте всегда ясен.
«Левый марш», например, целиком построен как призывная ораторская речь, содержащая обращения, вопросы, призывы, побуждения к действию.
Эй, синеблузые!
Рейте!
За океаны!
Или
у броненосцев на рейде
ступлены острые кили?!
Синтаксис Маяковского передает все интонации разговорной речи: и нежный шепот, и страстный призыв, и спокойное повествование, и резкий приказ.
Обогащение ритмики стиха
Маяковский задумывался над тем, «как ввести разговорный язык в поэзии и как вывести поэзию из этих разговоров» (т. X , стр. 214). И эту двуединую задачу он решал успешно.
Тяга к разговорным интонациям определила и своеобразие ритмики Маяковского. Стихотворная речь в отличие от прозаической ритмична.
«... ритм – основа всякой поэтической вещи... – писал поэт. – Ритм – это основная сила, основная энергия стиха» (т. X , стр. 231).
В ритмическом отношении стихи Маяковского чрезвычайно разнообразны и нельзя их целиком относить к какой-то одной системе стихосложения, как это делали некоторые исследователи.
Исследователи творчества Маяковского едины в утверждении, что его ритмическая система представляет собой новый этап в развитии русского стиха, но в чем эта новизна, разные ученые трактуют по-разному, но сходятся в том, что его стих очень разнообразен.
В ряде работ о Маяковском, были попытки противопоставить ритмическую структуру его стиха классическим традициям.
Против этого возражал сам поэт. «С поэзией прошлого ругаться не приходится – это нам учебный материал», - писал он в статье «Как сделать стихи» (т. X , стр.211)
В этой же связи он говорил: «Ямб, свободный стих, аллитерация, ассонанс создаются не каждый день. Можно работать и над их продолжением, внедрением, распространением» (т. X , стр. 216).
У Маяковского есть немало произведений, написанных классическими размерами, то есть силлабо-тоническим стихом. Так, «Необычайное приключение...» написано ямбом при чередовании четырехстопных строк с трехстопными, «Крым» («Хожу, гляжу...») – трехстопным ямбом, «Лев Толстой и Ваня Дылдин» - четырехстопным хореем.
В этом легко убедиться, если в любом из этих стихотворений обозначить ударные и безударные слоги:
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето
была жара,
жара плыла, -
на даче было это.
В классическом стихе строки, как правило, состоят из одинакового количества стоп. Маяковский нередко пишет разностопным стихом, когда короткие строки с малым количеством стоп чередуются с длинными строками, состоящими из большого количества стоп. Часто Маяковский от одного стихотворного размера переходит к другому в пределах одного и того же стихотворения.
Вот несколько строк из стихотворения «Про пешеходов и разинь»:
По Петровке
ходят яро
пары
сжаты по-сардиньи...
Вовсю
автобусы
ревут.
Напрасен вой,
напрасен труд.
Если в первых двух строках мы обнаруживаем хорей, то в следующих двух – ямб. Такой стих называется разноударным.
Однако безуспешны попытки некоторых исследователей подогнать все стихи Маяковского под силлабо-тоническую систему: большинство его произведений написано тоническим стихом, который основывается «на более или менее одинаковом числе ритмических ударений в стихотворных строках независимо от числа слогов в строке и количества безударных слогов между ударениями». (Л. Тимофеев и Н. Венгров. «Краткий словарь литературоведческих терминов» Учпедгиз, 1952 стр.7)
Тонический принцип стиха составляет основу поэтического творчества Маяковского. Собственно говоря, тонические стихи и имеют в виду, когда говорят о новаторстве Маяковского в области стихотворной лирики.
Возьмем четверостишие из «Стихов о советском паспорте»:
По длинному фронту
купе и кают
чиновник
учтивый
движется.
Сдают паспорта,
и я сдаю
мою
пурпурную книжицу .
Расставив ударения, можно заметить, что в этом произведении четырехударный стих чередуется с трехударным, тогда как число безударных слогов в каждой строке разное (7-6-5-6), причем закономерности в расположении ударных и безударных установить нельзя.
Ритмическое богатство произведений В.В.Маяковского объясняется его стремлением передать все многообразие разговорных интонаций, ибо он ориентировался на «слышимое слово» и стремился каждый раз в «зависимости от аудитории брать интонацию – убеждающую или просительную, приказывающую или вопрошающую» (т.X , стр. 243).
Ритмический строй стиха часто меняется у Маяковского даже в одном и том же произведении. В поэме «150 000 000» переход от рассказа об Иване к описанию Америки начинается словами:
Теперь
повернем вдохновенья колесо.
Наново ритма мерка.
Это изменение ритма всегда обусловлено содержанием стиха, характером образов и картин, рисуемых поэтом.
Наглядным примером, подтверждающим эту мысль, является поэма «Хорошо!», где в каждой главе новая «ритма мерка».
В стихе Маяковского ритмообразующую роль играют паузы. Однако они не только «восполняют» недостающий слог, но и выделяют следующее за паузой слово, на которое поэт обращает особое внимание читателя. Такая пауза возникает перед четвертой строкой в стихотворении «Сергею Есенину» (первая строфа), она нередко встречается в поэме «Хорошо!». Вот один наиболее яркий пример:
Петербургские окна,
Синё и темно.
Город
сном
и покоем скован.
Но...
не спит
мадам Кускова.
Третья строфа, рифмующаяся с первой, четырехударной, состоит всего лишь из одного слова. Чтобы не «сломался» ритм, после «но» следует сделать большую паузу, которая выделяет следующие слова, подчеркивает ироническое отношение автора к «мадам Кусковой».
Стремлением усилить смысловую значимость слова объясняется и построение стиха Маяковского «лесенкой» ; она же влияет и на ритм стиха.
О смысловой роли «лесенки» сам поэт писал: «Наша обычная пунктуация с точками, запятыми, вопросительными и восклицательными знаками чересчур бедна и маловыразительна по сравнению с оттенками эмоций, которые сейчас усложненный человек вкладывает в поэтическое произведение.
Размер и ритм вещи значительнее пунктуации, и они подчиняют себе пунктуацию, когда она берется по старому шаблону.
Все-таки все читают стих Алексея Толстого:
Шибанов молчал. Из пронзенной ноги
Кровь алым струилась током...
как –
Шибанов молчал из пронзенной ноги...
Довольно, стыдно мне
Перед гордою полячкой унижаться...
читается как провинциальный разговорчик:
Довольно стыдно мне...
Чтобы читалось так, как думал Пушкин, надо разделить строку так, как делю ее я:
Довольно,
стыдно мне…
При таком делении на полустрочия ни смысловой, ни ритмической путаницы не будет. Раздел строчек часто диктуется и необходимостью вбить ритм безошибочно, так как наше конденсированное экономическое построение стиха часто заставляет выкидывать промежуточные слова и слога, и если после этих слогов не сделать остановку, часто большую, чем между строками, то ритм оборвется» (т. X , стр. 244).
Не количество и расположение слогов скрепляют строку, а интонация и смысловой акцент. Именно поэтому Маяковский прибегает к оригинальному графическому оформлению стиха: он разбивает строку, печатает ее “лесенкой”. Каждый выделенный отрезок становится как бы ступенькой, подсказывающей читателю паузу, изменение интонации, - обычных знаков препинания, знаков остановки перед “препоной”, препятствием, поэту не хватало. Это новшество - лесенка - остается непривычным до сих пор, но у Маяковского оно как нельзя более уместно, так как его стихи (стихи агитатора) предназначены для чтения вслух.
Из стихотворения «Особое мнение»:
Трясина
старья
для нас не годна –
ее
машиной
выжмем до дна.
Не втыкайте
в работу
клинья,-
и у нас
и у массы
и мысль одна
и одна
генеральная линия.
Своеобразие способов рифмовки
В тоническом стихе Маяковского большую ритмическую и смысловую роль играет рифма. «...без рифмы (понимая рифму широко) стих рассыплется, - утверждал поэт. – Рифма возвращает вас к предыдущей строке, заставляет вспомнить ее, заставляет все строки, оформляющие одну мысль, держаться вместе».
Маяковский всегда стремился самое характерное слово ставить в конце строки, «доставая» к нему во что бы то ни стало рифму.
Другими словами, Маяковский рифмовал слова, несущие в стихотворении основной смысловой идейный заряд. В этом отношении небезынтересно посмотреть на окончание шестой главы «Хорошо!». В начале ее речь идет о событиях, имевших место при капитализме . Но вот произошел Октябрьский переворот, открывший новую эру в истории человечества – эру социализма . И Маяковский подчеркнул этот факт, зарифмовав наиболее важное в смысловом отношении слово:
Дул,
как всегда,
октябрь
ветрами.
Рельсы
по мосту вызмеив,
гонку
свою
продолжали трамы
уже –
при социализме.
Рифмы у Маяковского всегда неожиданны, способы рифмовки у него многообразны.
Маяковский не отвергает старых способов рифмовки, когда в рифмующихся словах совпадают ударные гласные и последующие за ними согласные.
Но у него часто совпадают звуки, предшествующие конечному ударному гласному (чаще всего совпадают опорные согласные).
Характерно, что поэт учитывает характер произношения слов и рифмует строчки не для глаза, а для слуха: принца – бриться, святцы – сняться.
Отметим, что в этом отношении Маяковский как бы идет вслед за Пушкиным, который в одной из своих статей спрашивал: «Как можно вечно рифмовать для глаз, а не для слуха?». Обогащая способы рифмовки, Маяковский употребляет составные рифмы: бомбы – лбом бы, мало горя им – категории, до ста расти – без старости, молот и стих – молодости.
У него есть рифмы – омонимы , поражающие неожиданностью и полнотой созвучия: за водами – заводами, баронье – баранье, мира вой – мировой, надели – на деле и др.
И поэт был прав, утверждая, что его рифмовка «почти всегда необычайна» и уж во всяком случае до него «... не употреблялись и в словаре рифм ее нет» (т. X , стр.236).
С рифмой Маяковский связывает все звуковое оформление стиха. Так, нередко он прибегает к аллитерации , повторению одинаковых созвучных согласных «для обрамления, для еще большей подчеркнутости важного для меня слова» (т. X , стр.242). Из этих слов видно, что рифма и аллитерация служат у Маяковского одной цели – подчеркиванию, выделению в стихе важного слова (короной – покоренной, ваше – марше, маузер – кляузе). Вообще, когда написаны слова, кажется. что рифма неудачная, а когда их произносишь, окончания совпадают.
Впрочем, выделению, подчеркиванию нужного слова, мысли в стихе служат не только рифма и аллитерация, но даже и отсутствие рифмы . Вспомним стихи из третьей части поэмы «Владимир Ильич Ленин»:
Пятиконечные звезды
выжигали на наших спинах
панские воеводы.
Живьем,
по голову в землю,
закапывали нас банды
Мамонтова.
В паровозных топках
сжигали нас японцы,
рот заливали свинцом и оловом.
Четыре строки – и ни одна не рифмуется, а между тем все предшествующие и последующие строки зарифмованы. Отсутствие рифмы в данном случае – это своеобразное выделение строк курсивом. Читатель невольно обращает особое внимание на эти строчки, а это и нужно поэту, который хочет сказать: никакие пытки не могли заставить людей заплакать, показать свою слабость, но смерть заставляет выжимать «из железа стон», вызывает рыдания.
Выразительность образной системы
Делая свой стих более выразительным, Маяковский стремился к образному выражению мыслей. Он считал, что «одно из больших средств выразительности – образ»; при этом образ, по его мнению, всегда должен быть тенденциозен, то есть иметь политическую направленность.
Отбор образов у поэта таков, что мы всегда видим, как относится поэт к изображаемому, стоит ли он за или против .
В поэме «Владимир Ильич Ленин» вождь революции представляется великим штурманом, направляющим после победы Октября советский корабль-громадину «плавно в мир, строительству и доки». И в этом сравнении Ленина со штурманом мы чувствуем глубочайшее уважение к мудрому, смелому, решительному человеку, уверенно ведущему страну-корабль через океан революции к новой, радостной жизни.
Прибегает ли Маяковский к сравнениям , метафорам , метонимиям , пользуется ли эпитетами , он всегда стремится сделать образ «зримым», «весомым».
Когда поэт в «Стихах о советском паспорте» прибегает к сравнению , сообщая, что чиновник берет, «как будто берут чаевые, паспорт американца», то мы видим его лакейскую угодливость и чувствуем презрительное отношение к нему советского поэта – представителя великой Советской державы.
Гиперболические сравнения при описании того, как чиновник берет «краснокожую паспортину», подчеркивают ужас слуги буржуазии при столкновении с представителем ненавистной ему страны.
Немало ярких сравнений можно найти в поэме «Во весь голос»: «Мой стих трудом громаду лет прорвет и явится весомо, грубо, зримо, как в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима »; поэт призывает читателей последующих поколений ощупывать «железки строк» «как старое, но грозное оружие », строй книг сравнивается с парадом войск: «Я подыму, как большевистский партбилет , все сто томов моих партийных книжек».
В этом произведении есть и выразительные эпитеты («нацеленные, зияющие заглавия», «шершавый язык плаката», «Я ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный» ) и метафоры («Пускай за гениями безутешною вдовою плетется слава в похоронном марше», «из леты выплывут остатки слов таких, как «проституция», «туберкулез», «блокада»), и метонимии («Мне наплевать на бронзы многопудье , мне наплевать на мраморную слизь », «Велели нам идти под красный флаг года труда и дни недоеданий»).
Спецификой образности также является сочетание правдоподобия и фантастики . Такой сплав создает своеобразную сюрреалистическую модель действительности:
Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.
В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.
(поэма «Облако в штанах»)
В стихотворении «Прозаседавшиеся» использован прием фантастического гротеска: взяв расхожую фразу чиновников «столько дел, что хоть разорвись», поэт реализует эту ситуацию: «…вижу:/ сидят людей половины./ О дьявольщина!/ Где же половина другая?»
Все эти художественные средства, все образы подчинены у Маяковского главной, основной задаче: выразить свою мысль предельно четко, ясно, чтобы поэтическое слово стало «полководцем человечьей силы», звало читателя к борьбе за торжество идей коммунизма.
Стремление Маяковского к ясному, точному, образному выражению мыслей сказалось на качестве стиха: многие строки поэта стали афористическими и вошли в разговорную речь.
«По богатству изречений, введенных в язык своего народа Маяковского можно поставить рядом с Грибоедовым: как стихи бессмертной комедии, крылатые фразы Маяковского расходятся из уст в уста. Мы слышим их с трибуны и на улице, читаем в заголовках статей и заметок: «и песня, и стих – это бомба и знамя», «Слово – полководец человечьей силы», «Больше поэтов хороших и разных», «Жизнь прекрасна и удивительна», «Саду – цвесть!» и много других, четко и глубоко выражающих наши чувства и мысли.
Все эти художественные особенности поэзии Маяковского характеризуют его как выдающегося поэта, усвоившего и развившего лучшие традиции литературы прошлого и в то же время ставшего новатором, «Колумбом» советской поэзии.
Заключение
Маяковский видит “неизбежность крушения старья” и средствами искусства предвосхищает грядущий “мировой переворот” и рождение “нового человечества”. “Рваться в завтра, вперед !” - вот его девиз. Поэзия
-- вся! --
езда в незнакомое.
Это незнакомое, непознанное становится предметом его стихотворчества. Он широко использует прием контрастов : мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями - картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать “умную морду трамвая”, он воспевает городской фонарь, который “снимает с улицы синий чулок”, тогда как луна у него - “дряблая”, “никому не нужная”, а сердце девушки безжизненно, как будто “выварено в йоде”. Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому. Маяковский - первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма . Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова , вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику . По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:
Берутся классики,
свертываются в трубку
и пропускаются через мясорубку.
Все его стихи носят глубоко личный характер , он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой - на Эльбрусе, с Наполеоном он - на “ты”, а его голос (“орание”) заглушает громы.
Он - Господь Бог, который творит свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и “пощечина общественному вкусу” звучат строки из стихотворения “Нате!”:
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется - и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.
Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое - живым, и наоборот: “Слезы снега с флажьих покрасневших век ”; “Прижались лодки в люльках входов / к сосцам железных матерей ”.
Поэзия Маяковского говорит не только языком образов и метафор, но и широко использует звуковые и ритмические возможности слова. Ярким примером служит стихотворение “Наш марш”, где буквально слышится бой барабанов и мерный шаг марширующих колонн:
Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш Бог бег.
Сердце наш барабан.
Маяковский изменил не только поэзию, но и прежнее представление о ней. Он стал рупором идей и настроений эпохи. Его стихи - “оружие масс”, он вывел поэзию из салонов на площади и заставил ее шагать вместе с демонстрантами
Поэту не хватило времени для переосмысления своего творчества. Он хотел присоединить поэзию к государству, чтобы необходимость поэзии была приравнена к необходимости штыка. Маяковский мечтал, чтобы поэзия кричала с эстрады. Сбылось только последнее: в 60-х годах поэзия исполнила заветы Маяковского, но долго на эстраде продержаться не смогла.
Но так и должно быть. Поэзия - дело уединенное и в высшей степени традиционное. Новаторство в поэзии может реализоваться скорее в свежести чувства, а не форм.
Многое в творчестве Маяковского сложно, а порой и невозможно принять. Но, оценивая его произведения, следует помнить, что поэзия - факт биографии, и создается она по тем же законам, что и окружающая действительность. Время, когда жил Маяковский, - время многих катаклизмов в судьбе страны, время поиска новых путей ее развития, и оно наложило свой отпечаток на творчество поэта. В попытках добиться предельного уровня экспрессии, который отвечал бы новому жизненному содержанию - будь то любовь, политика, искусство, - Маяковский создает свой, оригинальный творческий метод. Своей целью автор поставил писать “так же хорошо, но о другом” - с акцентом на “хорошо”, в данном случае. То, что он оставил после себя - новое, несомненно, талантливое, - доказывает, что поэт добился осуществления задуманного.
Краткая библиография
Владимиров С.В. Об эстетических взглядах Маяковского, «Советский писатель», 1976
Станчек Н.А. Изучение лирики и поэм В.В.Маяковского в школе, Пособие для учителя. Л., «Просвещение»,1972
Маяковский В.В. Сочинения в двух томах, М.: Правда,1987
Маяковский В.В. Избранные произведения, «Детская литература», Москва,1956
ПОЭТИЧЕСКОЕ НОВАТОРСТВО МАЯКОВСКОГО
(Ранняя лирика)
В начале ХХ века, в период становления империализма в России, происходил небывалый подъем в русской культуре. Конец XIX – начало XX столетия все увереннее называют «серебряным веком» отечественного искусства. Художественные достижения этого периода, бесспорно, значительны и разнообразны. Тем не менее, долгое время подлинные сокровища русской литературы начала века явно недооценивались. Отсюда – обилие «белых пятен» в литературном процессе этой эпохи. И это относится не только к поэзии Н. Гумилева, М. Волошина и О. Мандельштама. Мне кажется, что и раннее творчество В.В. Маяковского до сих пор недооценивается, вообще воспринимается однобоко. А ведь такое отношение к великому поэту совершенно недопустимо. Невозможно понять человека в целом, если не проанализировать все его стороны. Такое «историческое» рассмотрение дает каждому отдельному проявлению исследуемого явления оттенки, нюансы, которые сообщают ему смежные проявления.
Возможно, какой-то толчок недооценке своей ранней лирики дал сам Маяковский, несколько пренебрежительно отзываясь о ней впоследствии как о чем-то подготовительном по отношению к более позднему творчеству, как о лишенном самостоятельной ценности сырье. Но здесь мы не должны дать себя обмануть, положившись на «авторитет автора». В связи с этим, мне бы хотелось привести здесь афоризм Ф.Ницше: «Я это сделал», – говорит моя память. «Я не мог этого сделать», – говорит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов, память уступает». В таких вещах нельзя доверять автору, так как он слишком заинтересован, слишком пристрастен, – оно и понятно. Необходимо, не считаясь ни с чьим мнением, всерьез заняться ранней лирикой В.В. Маяковского.
Первое, что бросается в глаза в ранних стихах Маяковского, – это их трагическая безысходность. Самые первые стихотворения, датированные 1912-1915 годами, в основном представляют собой индустриальные зарисовки «громоздящегося города». Живой тяжестью давят читателя его дожди, улицы, «силки проводов»… Мрачная, отъединенная тоска заполняет душу. И здесь, как мне кажется, общее настроение творчества раннего Маяковского напоминает тот мир, в котором живут герои Достоевского. Например, вот что говорит Раскольников: «Я люблю, как поют под шарманку, в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные лица; или, еще лучше, когда снег мокрый падает, совсем прямо, без ветру, знаете? А сквозь него фонари с газом блистают…» Как здесь не вспомнить «Скрипку и немножко нервно»! А постоянно повторяющийся у раннего Маяковского образ «фонарей с газом»! Да, несомненно, здесь мы имеем явную точку пересечения двух художников. Еще одна черта сходства: постоянный мотив «униженных и оскорбленных» в ранней лирике Маяковского:
Меня одного сквозь горящие здания
Проститутки, как святыню, на руках понесут
И покажут богу в свое оправданье.
Трагизм ранней поэзии Маяковского – мятежный трагизм, граничащий с «метафизическим бунтом» (опять как у Достоевского!):
Через секунду
Встречу я
Неб самодержца, –
Возьму и убью солнце!
Здесь поэт восстает против солнца, причем последнее означает обобщенный образ всего владычествующего, мощного, сияющего. Но Маяковский не может примириться с возможностью радости, пока существует «адище города», где «умирают дети», где «сбитый старикашка шарит очки». Он, как Иван Карамазов у Достоевского, хочет «вернуть свой билет», если гармония мира построена на слезинке ребенка:
Тебе
Орущему:
«Разрушу,
разрушу!»
вырезавшему ночь из окровавленных карнизов,
я,
сохранивший бесстрашную душу,
бросаю вызов!
Однако Маяковский, по сравнению с Достоевским, отчасти из-за различия вообще между поэзией и прозой, но в основном – между двумя различными (в частности, по времени) мироощущениями, эксцентричен в гротескном показе одиночества человека в промозглом хаосе города. Маяковский достигает необыкновенной по силе выразительности в своих ранних произведениях:
Людям страшно – у меня изо рта
Шевелит ногами непрожеванный крик.
Маяковский одушевляет внешний мир, прежде всего, картины города, так что «город молится», «вечер кричит», «пальцы улиц ломает Ковка», «звезды визжат»…
Для него все вокруг является «изобразительно-выразительными средствами» – вывески, крыши, перекрестки, улицы, провода. И вместе с Маяковским иногда начинаешь даже любить эту тоску какой-то особенной, болезненной любовью:
А вы
Ноктюрн сыграть
Могли бы
На флейте водосточных труб?
Во всех ранних стихотворениях и более крупных произведениях Маяковского присутствует мотив тоски, мотив одряхлевшего времени, даже в самых ранних стихах, отобранных у поэта при выходе из тюрьмы:
Ждал я: но в месяцах дни потерялись,
Сотни томительных дней.
Иногда сквозь тоску прорывается предчувствие грядущего пожара:
… сейчас родила старуха-время
огромный
криворотый мятеж!
Другая черта раннего Маяковского – нарочитый эгоцентризм. Образ поэта глубоко трагичен, он указывает на невозможность для него найти себе место в загнивающем мире, где «прокисший воздух плесенью веет»:
А такому
Как я,
Ткнуться куда?
Где для меня уготовано логово?
Здесь образ поэта – это образ богатого внутренне человека, заживо погибающего в душном мире. В этом проявляется гуманизм Маяковского.
… А я вам открыл столько стихов шкатулок,
Я – бесценных слов мот и транжир.
Творчество В.В. Маяковского оказало значительное влияние на всю мировую поэзию. Его новаторство в области стихотворной формы теперь живет самостоятельной жизнью, уже привычной, как и положено.
Маяковскому, как никому другому, было чуждо понимание художественного творчества как «искусства для искусства». В его поэзии, в самых ранних его стихах, искусство говорит о самом реальном, конкретном, бытовом, но оно открывает в этой «карте буден», в этом вроде бы непоэтичном городском пейзаже, чарующей выразительности краски. В этом гуманизм Маяковского: его поэзия не витает в облаках, а всегда остается верной земле, настоящему, людям:
Не высидел дома.
Анненский, Тютчев, Фет.
Опять,
Тоскою к людям ведомый,
Иду
В кинематографы, в трактиры, в кафе.
В более поздних стихах (послеоктябрьский период) этот гуманизм выражается в пафосе утилитарной поэзии, которая понимается как работа – одна из многих других.
В сложный, переломный для России период выходит на поэтическую арену Маяковский. Первая русская революция потоплена в крови, атмосфера накалена до предела, вихрь мировой войны заставляет усомниться людей во всех прежних ценностях. Они с великой надеждой смотрят в будущее и жаждут грядущих перемен. Эти сложные общественные процессы отражаются в искусстве, словно в зеркале. Откровенное отрицание традиционной культуры, эпатаж мещанского быта, едва ли не религиозный культ техники и современной индустрии с ее сверхчеловеческой мощью – все это послужило толчком к популярности футуризма.
Маяковский предчувствует “неизбежность крушения старья” и средствами искусства предвосхищает грядущий “мировой переворот” и рождение “нового человечества”. “Рваться в завтра, вперед!” – вот его девиз.
И это незнакомое, непознанное превращается в предмет его творчества. Он широко использует прием контрастов: мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями – картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать “умную морду трамвая”, он воспевает городской фонарь, который “снимает с улицы синий чулок”, тогда как луна у него – “дряблая”, “никому не нужная”, а сердце девушки безжизненно, как будто “выварено в йоде”. Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому.
Маяковский – первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова, вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику. По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:
свертываются в трубку
и пропускаются через мясорубку.
Он любит все контрастное. Красивое уживается у него с безобразным, высокое – с низким:
Проститутки, как святыню,
меня понесут и покажут
Богу в свое оправдание.
Все его стихи носят глубоко личный характер, он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров Вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой – на Эльбрусе, с Наполеоном он – на “ты”, а его голос (“орание”) заглушает громы.
Он – Господь Бог, сотворивший свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и “пощечина общественному вкусу” звучат строки из стихотворения “Нате!”:
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется – и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я – бесценных слов транжир и мот.
Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое – живым, и наоборот: “Слезы снега с флажьих покрасневших век”; “Прижались лодки в люльках входов к сосцам железных матерей”.
Поэзия Маяковского говорит не только языком образов и метафор, но и широко использует звуковые и ритмические возможности слова. Ярким примером служит стихотворение “Наш марш”, в котором буквально слышится бой барабанов и мерный шаг марширующих колонн:
Медленна лет арба.
Сердце наш барабан.
Прежнее представление о поэзии, да и саму поэзию изменил Владимир Владимирович Маяковский. Его называют рупором идей и настроений эпохи, а стихи – “оружие масс”. Маяковский вывел из салонов на площади и заставил поэзию шагать вместе с демонстрантами.
Великое и неоднозначное поэтическое наследие Маяковского включает такие шедевры, как “Послушайте!”, “Себе, любимому, посвящает эти строки автор”, “Облако в штанах”, а также многие злободневные стихи. В творчестве Маяковского многое сложно, и не всегда его можно понять и принять. Но при оценке его творчества следует помнить, что поэзия – факт биографии, зависящий от окружающей действительности. Неспокойное время многих катаклизмов, происходящих в судьбе страны, время поиска новых путей развития России наложило на творчество поэта свой отпечаток. Маяковский, в попытках добиться предельного уровня экспрессии, отвечающего (неважно, любовь ли это, искусство ли, политика ли) новому жизненному содержанию, создает свой, оригинальный творческий метод. Цель, которую автор поставил перед собой, – писать “так же хорошо, но о другом – с акцентом на “хорошо”, в данном случае”. Поэт добился осуществления задуманного, так как оставил после себя новое, несомненно, талантливое, то, что будут помнить века.
У каждого большого поэта есть строки, в которых он размышляет о своем предназначении, роли в обществе, месте в поэзии. Такие стихи называют программны…
Подготовке, проведению и последующим достижениям Октябрьской революции посвящена известная поэма Владимира Владимировича Маяковского “Хорошо!&quo…
“Героически просто, как наше сегодня” – охарактеризовал Владимир Владимирович Маяковский героику будней, и эти слова можно отнести к его тво…
(Пока оценок нет)
Сочинения по темам:
- В. Маяковский – крупнейший поэт двадцатого столетия, был поэтом-горланом, намеренно выступал в ярко-желтой кофте, его выступления сопровождались улюлюканьем и свистом....
- Немногие знают о том, что у Маяковского была тайная жена – гражданка США русского происхождения Элли Джонс. Поэт с ней...
- Свой первый поэтический сборник Владимир Маяковский издал в 1913 году, будучи студентом художественного училища. Это событие настолько изменило жизнь молодого...
- В. Маяковский – поэт-бунтарь, горлан и агитатор. Но одновременно это человек с чуткой и ранимой душой, способный на самые светлые...
В конце XIX века в русской поэзии возник новый художественный метод. Опираясь на романтизм, на его противоречия, возникшее направление опиралось, с одной стороны, на индивидуализм лирического героя, с другой -- на условность, абстрактность.
В рамках этого метода зародился символизм, который упорно вытеснял материальность. Однако в 1910-х годах наступил кризис символизма, и новому поколению лириков предстояло вновь решать вопрос о поэтических ценностях, о месте и значении слова.
Предреволюционный период выдвинул на поэтическую арену новые имена, среди них был Владимир Владимирович Маяковский. Поэт ворвался в русскую поэзию бунтующей личностью. Он уже в самых ранних своих стихах выражал общее сознание, коллективное мироощущение.
Раннее творчество Маяковского все острее наполняется проблемой создания иного поэтического мира. В статье "Как делать стихи?" поэт писал: "Революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты... Это -- новая стихия языка Гончаров Б. П. О поэтике Маяковского. - М.: Знание, 1973, с. 5..
Как его сделать поэтическим? Как ввести в разговорный язык поэзию и как вывести поэзию из этих разговоров?" Понимая, что язык поэзии должен быть поэтическим, Маяковский открывает новое эстетическое качество языка, направленное на революцию, на обновление.
Граждане!Сегодня рушится тысячелетнее "Прежде".Сегодня пересматривается мнров основа.Сегоднядо последней пуговицы в одеждежизнь переделаем снова.
В центре художественного поэтического мира Владимира Маяковского -- Человек. Лирическая личность поэта настолько грандиозна, что грандиозность становится господствующей чертой стиля поэта. Очень точно определил эту направленность Ю. Тынянов: "Маяковский возобновил грандиозный образ, где-то утерянный со времен Державина".
Гиперболы, контрасты, развернутые метафоры -- естественное выражение огромной лиричности личности. Нужна была необыкновенная поэтическая сила, чтобы удержать этот образ на высоте трагического.
Меня сейчас узнать не могли бы:жилистая громадинастонет,корчится.Что может хотеться этакой глыбе?А глыбе многое хочется!
Лирический герой Маяковского существует в напряженном противоречии личного и общего. Он резко индивидуален -- вплоть до системы стиха. Систему эту современники, знавшие, слышавшие, видевшие Маяковского, воспринимали в ее слиянии с его обликом, голосом, манерой чтения.
Маяковский безошибочно узнаваем по любому фрагменту своих стихов. Все индивидуально: ритмика, рифма, метафора.
Стих Маяковского -- декламационно-ораторский, в основе которого лежит интонационно-смысловой принцип. Для него характерна большая интонационная и смысловая самостоятельность слова. Эта самостоятельность слова, когда оно выступает в роли ритмической единицы, и определяет членение стихов Маяковского на малые доли, расположенные лесенкой.
Нами лирика в штыки неоднократно атакована, ищем речи точной и нагой.
В стихах Маяковского один говорит за многих -- и ему нужен общезначимый язык. Ранний Маяковский мыслил его как "язык улицы".
Из сердца старое вытри. Улицы -- наши кисти. Площади -- наши палитры. Книгой времени тысячелистой революции дни не воспеты. На улицы, футуристы, барабанщики и поэты!
Московские футуристы в теории отвергали не только символические, но и вообще какие бы то ни было традиции. Судьба футуризма в этом отношении парадоксальна -- для Маяковского, который вышел из его рядов, проблема традиций оказалась одной из самых важных.
Маяковский, при всех требованиях сбросить Пушкина "с парохода современности", рано понял, что от бывшего ему не нужно отказываться, а нужно его переплавить.
Поэтическим миром Маяковского с самого начала управляли очень определенные и очень традиционные для русского общественного сознания ценности революции и гуманизма (сочувствие угнетенным и обездоленным). А рядом вечные темы всех поэтов -- творчество и великая любовь.
Материалом для иносказаний Маяковского часто служит обыденное. Все ему нужное поэт может взять из действительности и поднять на высоту огромного напряжения. Одновременно ему присуща биографическая конкретность.
Алло!Кто говорит?Мама?Мама!Ваш сын прекрасно болен!Мама!У него пожар сердца.Скажите сестрам, Люде и Оле, --ему уже некуда деться.
Вероятно, со времени Пушкина русская лирика не знала биографичности, введенной в столь прямой форме -- с адресом не метафорическим, а настоящим:
Я живу на Большой Пресне,--36, 24.
В поэтических произведениях Владимира Маяковского особенно важны рифмы, усеченные строки, разноударные стихи. Поэт использует свой стиль написания стихотворения, то есть В.В. Маяковский выделяет паузами значимые смысловые строки. Вот как происходит нагнетание тягостной атмосферы безысходности в стихотворении «Хорошее отношение к лошадям»:
Лошадь на круп (пауза)
грохнулась (пауза - читатель заостряет свое внимание),
и сразу (пауза)
за зевакой зевака (пауза),
штаны пришедшие Кузнецким клешить (пауза),
сгрудились…
Такая нетрадиционная разбивка стихотворения на строки помогает поэту привлечь внимание читателя к самому важному. Состояние лошади передано через лексические художественные средства: глагол - грохнулась, существительное - на круп. Ощущение безысходности передано также и синтаксически, через особую разбивку строки.
В.В. Маяковский видел силу слова и пытался воздействовать на читателя через создание собственных авторских неологизмов - слов или словосочетаний, придуманных самим поэтом, они наиболее полно раскрывают суть поэтического замысла, передают оттенки авторской речи. В стихотворении «Необычное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче» много самобытных авторских неологизмов: «златолобо», «ясь», «трезвонится», «вспоем». Поэт играет со словами и рифмами, привлекая внимание читателя: «Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, гони, поэт, варенье!». Поэтическая лексика В.В. Маяковского-поэта всегда выразительна, в этом главное своеобразие его художественного творчества, например, солнце, златолобо, светило.
В поэтических произведениях используется такой фонетический прием, как звукопись. Таким образом, читатель не только представляет себе изображенную поэтом картину (большинство стихотворений Маяковского имеют сюжет), но и слышит то, что происходит. В стихотворении «Хорошее отношение к лошадям» стук копыт умирающей лошади передан так:
Били копыта,
Пели будто:
- - Гриб.
- - Грабь.
- - Гроб.
- - Груб.
Здесь важно не лексическое значение слов, а сочетание звуков. По-новому звучат в поэзии В.В. Маяковского традиционные темы. Например, в стихотворении «Прозаседавшиеся» тема бюрократизма раскрывается поэтом через смешение фантастики и реальности, создание гротескных ситуаций, когда люди
…на двух заседаниях сразу.
Заседаний на двадцать
Надо поспеть нам.
Поневоле приходится разорваться.
До пояса здесь,
А остальное
В этом стихотворении используется и еще один особый художественный прием В. Маяковского: смешение разных языковых стилей. В рамках одного произведения есть слова и выражения, тесно связанные с реалиями современного поэту мира, а с другой стороны - встречаются устаревшие формы и слова. Например, в границах одного произведения находятся такие слова и выражения: Тео, Гукон (аббревиатуры начала двадцатого века) и старинная форма глагола орать - оря; неологизм того времени - аудиенция и архаизм - со времени она Тренин В. В. В мастерской стиха Маяковского. - М.: Советский писатель, 1978, с. 104-106..
В своих статьях программно-манифестного характера («Два Чехова», «Как делать стихи» и др.) Маяковский определяет новаторские черты своей поэзии и поэзии футуристов:
- -- изменение метра (появление тонического акцентного стиха: ритм организуется речевой интонацией, а формально -- приблизительным равенством количества ударных слогов; приближение языка и интонации стиха к разговорной речи);
- -- «изменение отношения слова к предмету -- от слова как цифры, как точного обозначения предмета, к слову-символу и слову-самоцели» (например, Хлебников считал, что в древности, когда люди именовали мир, была связь между словом и обозначаемым им предметом, с помощью новых слов он хотел воссоздать праязык, а для неологизмов Маяковского более характерна «устремленность в будущее»);
- -- изменение синтаксиса (взаимного «отношения слова к слову») -- «быстреющий темп жизни» проложил дорогу от главного периода повествовательного предложения до «растрепанного синтаксиса»; коренным образом меняется «темп» стихотворения, появляется «телеграфный» синтаксис (см. у Маяковского: «Телеграфной лентой лети, строфа!»);
- -- изменение лексики (словотворчество); к концу XIX в. уже преодолено понятие «поэтической» лексики, в поэзию вводятся слова различных групп и пластов (профессиональные, сленговые, бранные, архаические, диалектные, неологизмы и окказионализмы);
- -- изменение образности: слово сдвинулось «с мертвой точки списывания», в основе изображения лежат сложные ассоциативные метафоры, с помощью которых воссоздается работа подсознания и вскрываются архаические пласты мышления (память детства, историческая память человечества) Калитин Н. И. Поэт-новатор. - М.: Знание, 1960, с. 31-34..
Итак, В.В. Маяковский создал собственный поэтический стиль, который сделал художественные произведения поэта своеобразными, неповторимыми.
В. Маяковский вошёл в истории русской литературы ХХ века как поэт-новатор. Он внёс много нового и в содержание, и в форму стиха.
Если рассматривать содержание , то Маяковский освоил новые темы революции, гражданской войны, социалистического строительства, причём в таком аспекте. Который был характерен только для него. Это выразилось в соединении лирического и сатирического взгляда на действительность.
Особенно ярко новаторство Маяковского проявилось в форме . Поэт создавал новые слова, смело вводил их в свои стихи. Неологизмы усиливали экспрессивность поэзии: «змея двухметроворостая», «планов громадьё», «краснокожая паспортина» и т.д., поэтому их называют экспрессивно-оценочными авторскими неологизмами.
Маяковский использовал приёмы ораторской и разговорной речи : «Послушайте! Если звёзды зажигаются, значит это кому-то нужно?», «Читайте, завидуйте – я гражданин Советского Союза!»
Особое значение в поэзии Маяковского имеют ритм и интонация , которые легли в основу системы его стиха. Сам поэт в статье «Как делать стихи» объяснил особенности своей системы. Для него важными в стихе являются ритм, интонация, паузы. Стих Маяковского так и называется – интонационно-тонический . Поэт ставил самое важное в смысловом отношении слово в конец строки и обязательно подбирал к нему рифму. Это слово, таким образом, выделялось дважды – интонацией, логически и созвучием с другим важным словом, т.е. смысловым ударением. Чтобы дать возможность читателю почувствовать собственную интонацию, Маяковский графически стал разделять строки паузами. Так и образовалась известная «лесенка»
Новаторство Маяковского связано не только с системой стиха. Особое значение имеет характер образности поэзии Маяковского.
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
Я показан на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Существенной особенностью является резкая социальная окрашенность. Чаще всего социальная заострённость поэтического образа проявляется в отдельной тропе – метафоре, олицетворении, сравнении.
Сверху взгляд на Россию брось –
рассинелась речками,
словно разгулялась тысяча розг,
словно плетью исполосована.
Но синей, чем вода весной,
синяки Руси крепостной.
При образно социальном восприятии пейзажа явления природы наделяются приметами общественных отношений. Очень распространённым приёмом в поэтике Маяковского является гипербола . Острый взгляд на действительностьи приводил Маяковского к гиперболизму. Через ряд произведений проходит образ пролетариата-громады, планов громадьё и т.д.
Метафора Маяковского всегда приметна. Поэт обращается к явлениям, окружающим человека в повседневной жизни, широко вводит ассоциации с предметами быта: «Море, блестящей. Чем ручка дверная». Поэзия Маяковского стала основой для традиции акцентного или интонационно-тонического стиха, которую продолжили Н. Асеев, С. Кирсанов, А. Вознесенский, Я. Смеляков.
blog.сайт, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.
