Что такое сангха в буддизме? Сангха в России.

Первые бхикшу Будды жилив шалашах, пещерах, часто ночевали в лесу, под одиноким деревом, в расщелине скалы и других неуютных, но способствующих углубленному и обо-стренному восприятию местах.

Будда отменил и даже запретил мучительные самоистязания, столь близкие сердцу индийских искателей истины. Внешняя опрятность буддийских бхик-шу резко контрастировала с грязными, покрытыми пеплом и навозом брахман-скими аскетами. Чистота и строгая кра-сота царили в вихарах - первых буддий-ских монастырях, которые возникли сначала в двух, подаренных ему рощах— Велувана и Джетавана. Буддийские мона-стыри для многих казались раем на зем-ле, обетованными оазисами внутренней и внешней чистоты, где усталый путник мог бы предаться размышлениям и со-зерцательной практике без помех» в ти-шине и спокойствии.

Один раджа как-то сказал Будде: «Ви-дел я на своем веку немало шраманов, ве-ликих подвижников, живущих совер-шенной жизнью до последнего вздоха, но такой совершенной, законченной по-движнической жизни, Владыка, как здесь, нигде не встречал. Всюду смута, раздоры, волнения: сражаются цари с царями, князья с князьями, горожане с горожанами, брахманы спорят с брах-манами, ссорятся мать с сыном, отец с матерью, отец с сыном, брат и сестра между собою, друг со своим другом. Здесь же, Господин, я вижу монахов, жи-вущих в согласии, бхикшу, живущих в единении, без распрей. Нигде, нигде, Господин мой, я не видел столь едино-душного собрания, как здешнее».

В Дхаммападе есть такие строки, под-тверждающие слова раджи: "О, мы жи-вем очень счастливо, невраждующие сре-ди враждующих; среди враждебных людей живем мы, невраждебные. О, мы живем очень счастливо, небольные сре-ди больных; среди больных людей живем мы, небольные. О, мы живем очень сча-стливо, хотя у нас ничего нет. Мы пита-емся радостью, как сияющие боги".

Главное воздействие оказывали на людей дела самих буддий-ских бхикшу: многие убеждались, что бхикшу Шакьямуни на деле осуществи-ли тот жизненный идеал, о котором из-древле говорили мудрецы Индии. "Мно-гие люди порочны, — повторяли бхикшу слова Учителя, — но мы, последователи великого Будды, будем терпеть оскорб-ления, как слон в битве — стрелу, выпу-щенную из лука". Милосердие ко всем — девиз бхикшу. Он знает, как много в ми-ре зла, и не хочет умножать его. "Все дрожат перед наказанием, жизнь прият-на для всех — поставь себя на место дру-гого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству".

Этот принцип "ахимсы" — непричине-ния вреда живому и природе, который является одним из положений восьме-ричного пути арьи, всегда встречал от-клик в сердцах людей Индии. Для то-го, чтобы достичь такого уровня, необходима постепенная борьба со страстями. Поэтому Будда говорил: "Кто сдерживает пробудившийся гнев, как пытающуюся сойти с дороги колесницу, того я называю колесничим: остальные просто держат вожжи". Овладение сту-пенями духовного пути рассматрива-лось Буддой как "некий ряд постепенно восходящих уровней. Начав с внутрен-ней решимости победить в себе волне-ние преходящего и суетного, человек подавляет свои темные, злые качества и наклонности. Он должен, во-первых, быть добр ко всем, во имя освобожде-ния себя и других от власти зла. "Ис-тинный бхикшу, — говорил Будда, — не разрушит ничьей жизни. И ни страх, ни иные соображения не заставят его отбросить милосердие и сострадание, он дружественен и внимателен ко всем существам, одаренным жизнью. Он, бхикшу, должен избегать лжи, кражи, должен быть целомудренным, правди-вым, должен отбросить грубость, жад-ность, празднословие, искать во всем справедливость".

Некоторые аскеты, даже получив по-священие от Будды, имели старые при-вычки. Они, например, пугали населе-ние деревень своим видом или действиями. Но Будда не советовал так поступать бхикшу. Он говорил: "Так же, как пчела, садясь на цветок, не ломает его лепестков, а только берет некоторое количество нектара, так и совершен-ный бхикшу, появляясь в деревне, ни-чем не нарушает ее спокойствия, беря немного пищи себе на пропитание".

Учитель советовал не поддаваться оскорблениям других и в ответ не взра-щивать в себе гнев по отношению к тем, кто не воспринимал и хулил Дхарму.

"Если те, которые не с нами, о бхикшу, стали бы порицать меня, или Дхарму, или Сангху, то вы не должны по этому по-воду впадать в гнев, вражду или досаду.

Если же вы впали в раздражение по этому поводу, то для вас, а не для против-ников ваших появилась бы опасность, так как вы потеряли бы способность су-дить: верно ли было то или нет, о чем они говорят?" — спросил Будда. "Не должно, Учитель", — отвечали бхикшу.

"Если станут говорить так, то, о бхик-шу, вы должны объяснить, что именно неправильно в их суждениях, и сказать им: "Это неправильно, это не так, это у нас не одобряется".

Будда учил, что бхикшу должен обла-дать не только нравственным совершен-ством, но и целостным самообладани-ем и осознанием, терпеливо переносить все тяготы и лишения подвижнической жизни.

"Размышляющий мудро переносит и холод, и зной, и голод, и жажду, не бо-ится ядовитых насекомых, ветра, солнца и змей. Он не отвечает тем же на слова поношения, спокоен перед телесными страданиями, перед самыми горькими муками, томительными, беспокойными, разрушительными для жизни".

Когда на бхикшу нападал ужас или страх, то Будда советовал в таких слу-чаях обращаться к трем драгоценнос-тям: "Я вам, бхикшу, так говорю: если на вас в лесу, или под деревом, или в пу-стой келье найдет страх, оцепенение, мороз по коже, вспомните тогда о Татхагате таким образом: "Он, Джина, свя-той, истинно-просветленный, совершен-ный в знании и поведении, Сугата, познавший мир, непревосходимый, ук-ротитель буйных, Учитель богов и лю-дей, Пробужденный, Бхагават". Как вспомните обо Мне, так тот страх, оце-пенение, мороз по коже, что найдут на вас, отпустят вас.

А не вспомните обо мне, так вспомни-те об Учении: "Возвещено оно во благо Победоносным Буддой, Дхарма, зримая, бесконечная, ко всем обращенная, при-тягательная, внутренне познаваемая проницательными". Как вспомните вы о Дхарме, так тот страх и оцепенение, что найдут на вас, отпустят вас.

А не вспомните об Учении, вспомни-те о Сангхе: "На благом пути Община слушающих Будду, на прямом пути Сангха слушающих Джину. Достойна она почитания, очень достойна, заслуживает благоговения. Она для мира - высшее поле заслуг". Как вспомните вы об Общи-не, так тот страх, оцепенение и другое отпустят вас.

Почему это так? Потому, о бхикшу, что Татхагата — Архат, Истинно-про-светленный, свободен от страсти, свобо-ден от ненависти, свободен от заблужде-ний, лишен страха, нет у Него боязни, не подвержен панике и испугу".

«Истинный бхикшу проходит среди волнений жизни ""тихим и свободным", не ищет почета или уважения. Он укро-тил все желания сердца, никого не осуж-дает, в нем нет ненависти к грешникам, но нет и одобрения. Он излучает в мир волны радости и дружественности, ми-лосердия и сострадания, при равном от-ношении ко всем. Ибо совершенно отре-шение радостного, познающего и созерцающего истину. Совершенен твердый духом, не наносящий никому страдания. Совершенен покончивший со всякой страстью, победа над сопро-тивлением "Я" поистине есть высшее наслаждение».

"Никогда капля росы не удержится на лепестке лотоса; никогда мудрый не прилепится ни к чему из того, что ви-димо, слышимо и создано. Кто стрях-нул с себя все греховное, тот ничего не воспримет в жадности из видимого, слышимого и созданного. Он не ищет очищения посредством другого, ибо ничто, идущее извне, не радует и не огорчает его*.

Нирвана, о которой учил своих учени-ков Будда, является уделом старатель-ных и прилежных. Путь к ней — чистое созерцание. Архат, отбросивший при-вязанности, свободный от суеты, печа-ли и радости, закаленный в школе са-моуглубления, при жизни приобщается к "непроявленному бытию". Тем самым он освобождает себя от дальнейших странствий в мирах сансары.

Слава великого Будды разносилась львиным голосом по всей земле Магадхи. Дошла она и до Капилавасту — родины Пробужденного. После пяти лет служения людям Будда решил навестить родные места. Для него они были как места своего рода прошлой жизни.

Весть о его приближении привел Шакьев в смятение: престарелый раджа Шуддходана был рад наконец уви-деть единственного сына и приготовил пышную встречу. Он приказал убрать дворец цветами и созвал многочислен-ных гостей. Впрочем, среди Шакьев на-ходились и такие, которые не разделяли отцовской радости: им казалось унизи-тельным встречать с такими почестями нищего бродягу, покинувшего отца, из-менившего своему долгу. Их ропот при-вел Шуддходану в некоторое замеша-тельство.

Между тем Пробужденный с большой свитой бхикшу, в неизменных красно-вато-желтых одеяниях, приблизился к родному городу и расположился в ро-ще неподалеку от главных ворот. Узнав об этом, Шуддходана не знал, как ему поступить. Отцовское чувство влекло его немедленно поспешить навстречу ушедшему много лет назад сыну, но, с другой стороны, он не мог устранить уязвленную гордость раджи и свою не-приязнь к бхикшу, которых он рассмат-ривал как источник своего несчастья, и это останавливало его. Ведь цари не бхикшу, которые свободны от предвзя-тых мнений.

В конце концов, отец в нем победил ца-ря, и он отправился в рощу искать Сиддхартху. Когда же он и его свита, уви-дели царевича в нищенском рубище, с обритой головой, с чашей для подая-ния, от печали и негодования они не могли произнести ни слова.

Пробужденный устранил тягостность момента демонстрацией чудесных пре-вращений. Он поднялся в воздух и сел в йогическую позу, распространив из своего тела тысячи радужных лучей, на концах которых образовались сияю-щие будды, выпускающие в свою оче-редь такие же лучи с такими же буддами, сидящими в лотосе, чуть меньшего раз-мера, так что в следующий момент все видимое пространство заполнилось ми-риадами пульсирующих светом будд. За-тем манифестация сменилась другой: лицо его стало поразительным образом меняться, являя на краткий миг образы будд-предшественников и будд гряду-щих, из груди его вырвалось ослепитель-ное пламя, затем поток журчащей во-ды, поднялся вихрь, разметавший тело Муни на множество мельчайших час-тей, которые через некоторое время вновь собрались, образуя стоящую фигу-ру Пробужденного...

Люди онемели от изумления. Однако даже такое проявление могущества, ука-зывающее на полное овладение тайной проявленного существования, не пре-одолело предубеждений раджи. Он сно-ва увидел нищего аскета. Сердечной бе-седы не получилось, и понимания не прибавилось. Растерянный раджа уда-лился в самых противоречивых чувст-вах. Наступила ночь, и бхикшу пришлось ночевать под открытым небом.

Наступило утро и Пробужденный вме-сте со всеми, как ни в чем не бывало, отправился в город просить милосты-ню, опустив глаза и в полном молчании. Когда слух об этом дошел до Шуддходаны, в доме начался переполох. Гордость шакьяского раджи была еще более пора-жена, он поспешил найти сына и осыпал его упреками: "Неужели у нас не найдет-ся пищи для твоих бхикшу? — кричал он, — не срами нашего славного царско-го рода! У нас никогда в роду не было нищих!

Пробужденный спокойно и невозму-тимо отвечал, что Он более всего це-нит не кровное, а духовное родство и что Его великие предшественники Буд-ды также странствовали, живя подаяни-ем. Видя, что отец смягчился, Будда дал свое согласие вступить под кров бывше-го родного дома.

Едва он вошел, ему навстречу выбе-жала его жена Яшода. Увидев мужа в одежде странствующего аскета-шрамана, она бросилась к Его ногам, залива-ясь слезами. Отец в это время оплакивал горькую судьбу невестки и рассказывал, что с самого того дня ухода она была ему верна и вела почти подвижничес-кий образ жизни.

Насколько возможно щадя человече-ские чувства своих бывших родных, Про-бужденный Сиддхартха Гаутама долго вел речь о достоинствах и пользе отре-шенной жизни, о тщетности мирского су-ществования, о причинах возникнове-ния волнения в этом мире.

Зрелище было необычным и удиви-тельным. Воинственные Шакьи и ни-щие бхикшу находились рядом. Гордыня, спесь, высокомерие сошлись с терпи-мостью, смирением и рассудительнос-тью. Такого не видывал дворец Шуддходаны. Многие из Шакьев, оставив прошлое, услышав от бывшего цареви-ча: "Приди ко мне, о бхикшу!" — облачи-лись в монашеские одежды.

Будда утешил Яшодхару, рассказав ей о предопределенности случившегося, о неизбежности для каждого живого ра-но или поздно задуматься о вечной не-разрушимой обители. Ей и Шакьям Он поведал о восьмеричном пути истинных арьев, а не по роду и происхождению. Он раскрыл перед ними тайны былых рождений, объясняя деяниями прошло-го глубинный смысл своей и их судеб. Будда предложил Маудгальяяне, всеведающему и мудрому, поведать древнюю ис-торию всех будд и происхождение рода Шакьев, чем привел присутствующих в восторг, заставив многих глубоко заду-маться и припасть после повествования к стопам Учителя.

Через некоторое время к нему подо-шел мальчик. Все это время он вместе со всеми слушал необычного странника, и когда присматривающие за ним уже были не в силах скрывать от него, кто это, он подбежал и попросил у отца на-следства, как ему подсказали. Отец так описывал свою жизнь, что отношения между отцом и сыном наладились без посредников, и Рахула не захотел с ним расставаться, попросившись в Сангху. Несмотря на некоторое недовольство упрямых Шакьев, "сам ушел, да еще ре-бенка сманил". Он принял Рахулу в Санг-ху, сказав: "Приди ко мне, о бхикшу". При этом Будда сказал, что принимать детей в Сангху можно только с согласия родителей.

Через несколько дней после встре-чи бхикшу последовали далее за Про-бужденным, который шел теперь ря-дом со своим сыном. По пыльной дороге последовало и множество Шакь-ев, одевших одежду бхикшу. Будущее покажет, что они, таким образом, обре-ли не только невидимую обитель, но и в прямом смысле спасли свои жиз-ни от уничтожения в последней для Шакьев битве. Очень многие приняли обеты Панчашилы, став упасаками или упасиками, как Яшода, бывшая жена царевича.

После посещения Ка-пилавасту Сангха пополнилась многими родными самого Будды. Обеты бхикшу приняли многие Его знакомые по дет-ству и юности. Таковыми были Нанда, Дэвадатта, Ананда и многие другие, ко-торые влились в общину сразу вместе после проповеди во дворце Шуддходаны. Двое из них, его двоюродные братья, Ананда и Дэвадатта впоследствии стали играть весьма заметную роль в жизни буддийской Сангхи: один преданно слу-жил Ему всю жизнь до конца, другой из зависти и дурных наклонностей всячес-ки мешал Пробужденному, пытаясь рас-колоть Общину.

"Когда глупец на свое несчастье ов-ладевает знанием, оно уничтожает его удачливый жребий, разбивая ему голо-ву. Он может возжелать неподобающе-го ему положения среди бхикшу и влас-ти в вихарах и почитания других родов", — эти слова Будды были сказаны именно про Дэвадатту, двоюродного брата Гаутамы, который причинил Учи-телю много огорчений за все то время, пока он был в сангхе.

Каких только способов не измышлял он, чтобы умалить Будду в глазах окружа-ющих и увеличить собственное значе-ние! Он предлагал бхикшу свою власть, предлагал отстранить Будду от руковод-ства сангхой, пытался занять его место. Он затевал интриги при дворе махара-джи Магадхи с целью опорочить Гаутаму Будду, но Аджаташатру не пошел на предложения Дэвадатты. Когда в сре-де бхикшу или мирян возникали разно-гласия, то Дэвадатта оказывался в гуще происходящего и раздувал все кофликты до внушительных размеров.

Будда обладал гибким умом: если усло-вия менялись, то соответственно меня-лись и некоторые правила, регулирую-щие жизнь общины. С появлением вихар-монастырей многие правила лес-ной жизни бхикшу оказались если не невыполнимыми, то, по крайней мере, не нужными в новых условиях прожива-ния. Поэтому Будда отменил ряд пра-вил, основанных на прецедентах ран-ней скитальческой жизни, и смягчил Винаю. Это сразу было расценено не-которыми ревнителями суровой жиз-ни как отступление от святости, чем не преминул воспользоваться Дэвадатта.

В этом проявилась неумеренность Дэ-вадатты, его двойственность. Во-пер-вых, когда он вошел в доверие к быв-шему царевичу Аджаташатру, ему и его окружению, бывшим с ним младшим монахам, подавали ежедневно по 500 порций риса на молоке. Не в силах усто-ять перед такими почестями, Дэвадатта возгордился, что и стало началом его па-дения. Во-вторых, уже замыслив раскол сангхи, Дэвадатта предложил Пробужденному ввести в общину более суровые правила, в том числе полностью отказаться от употребления мяса и ры-бы, не ночевать в помещении и другое. Таким образом, Дэвадатта был неуме-рен в самом буквальном смысле: не знал меры и отклонялся от нее то в одну сторону — чрезмерного переедания, то, в другую — чрезмерного поста.

Собрав, таким образом, недовольных, числом около пятисот, Дэвадатта предъ-явил Будде требование: отказаться от новшеств, от монастырей, от оседлости, вернуться к более частым проведени-ям обряда Пратимокша. В требовани-ях Дэвадатты сквозила ревность к Будде, и преобладало внешнее, формальное и догматичное отношение к практике.

Будда отверг все притязания расколь-ника. Дэвадатта не подчинился, ушел из сангхи в лес, увлекши за собой полты-сячи аскетов. Бхикшу, благодаря увеще-ваниям Шарипутры и Маудгальяяны, были возвращены — двум великим стхавирам ("старейшинам") пришлось при-менить чудесные превращения и устро-ить интереснейший диспут, но сам Дэвадатта не оставил своих преступных замыслов. Он подослал к Будде наем-ных убийц, но на них напал страх и ужас, впоследствии и они приняли его Учение.

В другой раз Дэвадатта взобрался на гору и сбросил на проходящего внизу Будду и его учеников огромный кусок скалы. Но этот камень упал на две скло-нившиеся друг к другу вершины, так что Будда лишь слегка ушиб себе ногу.

В третий раз, находясь в Раджагрихе и зная, что там есть буйный слон, топ-чущий людей насмерть, Дэвадатта под-говорил людей пустить его по той уз-кой улице, по которой пойдет Бхагават. Архаты и Арья сначала просили Учите-ля свернуть куда-нибудь и уклониться, но Будда успокоил их, сказав, что "Буд-ды насильственной смертью не умира-ют". После этого Арья-святые действи-тельно отступили, не искушая судьбу, остался один Ананда, который тогда еще не был архатом, но "просто любил" просветленного. Он пытался заслонить собою учителя, но Будда попросил его не делать этого и отойти. Когда разъя-ренный слон приблизился, Будда сми-рил его добротой, и животное успокои-лось, и мирно подошло.

Будда часто рассказывал ученикам о кармических причинах, приведших Дэвадатту на дурной путь. Эти причины были посеяны еще в далеких прошлых жизнях, когда Дэвадатта, будучи другим существом, злыми деяниями сотворил себе собственную карму, чтобы во вре-мя жизни Пробужденного противостоять Ему. Принял его Шакьямуни исклю-чительно из милосердия, чтобы смяг-чить его последующую участь.

Деятельность Будды и без происков Дэвадатты была полна всевозможных приключений и опасностей. Несмотря на его величайший при земной жизни ав-торитет, у него находились и другие вра-ги, которые чинили ему препятствия.

Свирепый разбойник Амгулимала, объявленный вне закона за то, что он убивал каждого попавшегося ему пут-ника, после неудачной попытки запу-гать Будду обратился в буддизм, был принят в члены сангхи и мирно окон-чил свои дни монахом.

Один брахман, по имени Магандия, предложил в жены Будде свою красави-цу дочь, несмотря на принадлежность последнего к другой касте и на данный им обет безбрачия. Своим отказом Буд-да нажил в лице отвергнутой им краса-вицы непримиримого врага: впослед-ствии она вышла замуж за сына царя и пыталась отомстить Будде.

Ему пришлось пережить многое: и лживые обвинения со стороны про-тивников, проповедников иных учений, и откровенное презрение со стороны людей, особенно родных и близких кша-триев, считавших, что такому здорово-му, крепкому мужчине лучше было бы за-няться земледелием или каким-нибудь другим полезным трудом.

Поэтому буддийскими можно называть те школы и направления, которые принято считать таковыми самой традицией.

Также важным является факт различного отношения в конкретных школах к роли монашества. Буддийская община (сангха) начала раскалываться почти сразу после ухода Будды в нирвану. Доказано, что основную роль в этом играли не доктринальные разногласия, а различное понимание норм совместного существования, что, однако, не мешало представителям разных направлений впоследствии, при условии сходного понимания морально-этического и дисциплинарного кодекса (Винаи), жить в одном монастыре.

Сангха появилась, когда Будда первый раз повернул колесо учения (Дхармы): пятеро аскетов, с которыми он практиковал до просветления, пришли к нему и стали первыми учениками. «Аудитория» Будды быстро разрасталась, часть людей приняла монашество. Исходя из различных случаев, Будда дополнял устав новыми положениями. Так сложилась основа винаи. После смерти Будды сангха разделилась на стхавиравадинов (последователи «учения старейших») и махасангхиков. Эти направления дали жизнь основным школам буддизма - хинаяне и махаяне. Стхавиравадины, они же тхеравадины (пали), утверждали, что именно они сохраняют истинное учение в чистоте и всей полноте, а остальные вносят в дхарму непозволительные новшества. Относительно значения термина «махасангха» существуют разные мнения: одни буддологи полагают, что махасангхики считали нужным расширить общину за счет допуска в нее мирян, а другие - что сторонники этого течения представляли большую часть общины.

Теперь будет уместным упомянуть о доктринальных отличиях.

По учению хинаяны, до просветления Будда в течение многих жизней был обычным человеком, только наделенным великими добродетелями и святостью, обретенными благодаря совершенствованию. После пробуждения (бодхи), которое, по мнению хинаяны, является ничем иным как плодом архатства, Сиддхартха Гаутама перестал быть человеком в собственном смысле этого слова, став Буддой, то есть просветленным и освобожденным от сансары, но никак не богом или какой-либо иной сверхъестественной сущностью. Если мы, будучи монахами, станем следовать примеру Будды, то достигнем того же результата. Будда ушел в нирвану и не существует для этого мира, а мир не существует для него, поэтому молиться Будде бесполезно; молитвы и подношения нужны не Будде, а тем, кто воздает тем самым ему долг памяти и упражняется в добродетели даяния. Хинаяна является сугубо монашеской формой буддизма. Строго говоря, в рамках данной традиции только монахи могут считаться буддистами в собственном смысле этого слова. Только монахи могут реализовать главную цель буддизма - достижение состояния нирваны, только монахам открыты все наставления Будды и только они могут практиковать предписанные им методы психопрактики. Мирянам же остается только улучшать свою карму через совершение благих поступков и накопление заслуг, обретенных за счет поддержки и содержания сангхи. Благодаря этим заслугам в течение следующих рождений миряне станут достойными принять монашеские обеты и вступить на Восьмеричный Благородный Путь. По этой причине тхеравадины никогда не стремились заниматься активной миссионерской деятельностью и вовлекать мирян в жизнь сангхи и в различные формы религиозной деятельности.

В махаяне к вышеупомянутым доктринальным аспектам подходили совершенно иначе. Для последователей этой школы идеальной личностью был не обретший нирвану архат, а стремящийся к достижению состояния Будды на благо всех живых существ бодхисатва. Целью буддийского пути в рамках данного направления становится уже не нирвана, а просветление. Для махаянистов Будда - не просто человек: он - метафизическая реальность, истинная природа всех дхарм, лишь явленная людям в виде человека.

Было бы принципиально неверным умалять роль монашества в махаянском буддизме, но необходимо отметить, что здесь принятие монашеских обетов и постриг не являются обязательным условием для достижения состояния Будды. Некоторые махаянские тексты превозносят мирян, достигших более высокого уровня духовного развития, чем большинство монахов и даже некоторые великие бодхисатвы. Основной лозунг учения махаяны - достижение просветления посредством развития мудрости и сострадания на благо всех живых существ.

Особое место в рамках рассматриваемой темы занимает Ваджраяна, которую можно считать заключительным этапом развития буддизма на его родине. В ней нет существенных доктринальных отличий от махаяны, но ваджраянисты акцентируют внимание на эффективности своих методов, то есть адепт этой школы может достичь просветления не в течение трех неизмеримых кальп, а в течение одной жизни, что позволяет быстрее выполнить свой обет бодхисатвы. В ту эпоху в буддизме, как в широко распространенной и влиятельной религии, сложилась своя монашеская элита, которая была ослеплена собственным благочестием и которая подменила дух учения Будды скрупулезным следованием букве монастырских уставов и предписаний. Это побудило ряд последователей бросить вызов традиционному монашескому образу жизни во имя возрождения духа учения. Здесь выделились махасиддхи, которые предпочли монастырскому затворничеству опыт индивидуального отшельничества и йогического совершенствования.

В данной традиции важен образ гуру, личного наставника, поскольку путь махаяниста представляет собой узкую тропинку на крутом склоне горы, с которой в любой момент можно сорваться: неправильный подход к практике может привести йогина к безумию и попаданию в особый, ваджрный ад. Махасиддхи были, прежде всего, практиками: они не связывали себя принятием формальных обетов, вели свободный образ жизни и даже внешне отличались от простых монахов (имели длинные волосы, а иногда и бороды). Они имели возможность свободно общаться с такими же, как они, индуистскими йогинами, презиравшими ограничения брахманской ортодоксии, что давало источник для неограниченного обмена идеями и методами. По всей видимости, именно в этой среде формировались приемы и образы, характерные для тантр класса наивысшей йоги , много позже усвоенные (не в полном объеме) монастырским буддизмом.

Стержнем буддийской монашеской общины являлся морально-этический и дисциплинарный кодекс - Виная. Как было упомянуто выше, этот кодекс основывался на принципе прецедента, то есть редактировался самим Буддой, в случае если монахи совершали проступки. По принципу построения и по духу - это система юридическая, но существенно то, что среди монахов судопроизводство предполагало полную искренность. Строение текста винаи таково:

Vinaya-pitaka:
Sutta-vibhanga:
Parajika

Khandhaka:
Maha-ovagga

Citta-varga
Канон именовался Pratimoksa. Согласно ему монах принимал на себя 227 обетов, а монахиня - 311.

Упомянутая выше параджика (Parajika) буквально означает «гнать прочь» или «поражение», в смысле провала на пути к освобождению от пут сансары. Параджика включала в себя половую связь, убийство, воровство и ложные претензии на обладание сверхспособностями. При этом человек изгонялся из общины.

Существовала так же Sanghadisesa, то есть параджики на шесть дней.

У монахинь параджика состояла из восьми пунктов.

Несмотря на строгий запрет на контакты с противоположным полом, жилище монахинь должно было находиться рядом с обителью монахов, так как беззащитные женщины, следующие ахимсе, становились для разбойников легкой добычей; мужчины также всегда могли оказать помощь, если требовалась грубая физическая сила. Тем не менее, монахиня всегда была по статусу ниже монаха, вне зависимости от возраста и уровня духовного развития. У монахинь Sanghadisesa составляла полмесяца.

В обеты всех монахов входил пост - upasatha (upasodha).

Установления, данные Буддой, были зафиксированы на первом буддийском соборе, произошедшем в Раджагрихе и продолжавшемся несколько месяцев, так как у джайнов была заимствована традиция в сезон дождей сидеть на одном месте и проводить время в философских диспутах и обсуждении разного рода вопросов.

Будда сказал, что после его ухода каждый должен - и может - быть наставником самому себе. В ранней общине не было иерархии, поэтому она существовала, скорее, как движение, а не как организация.

Монахом мог стать любой желающий, однако, существовал ряд профессий от которых при принятии прибежища необходимо было отказаться (например, профессия мясника). Аудитория делилась на собственно монахов Bhikhu и «вольнослушателей» Sramanera. Для того, чтобы стать монахом, послушник обращался к общине и просил принять его. Ему задавали ряд анкетных вопросов. После того, как дан ответ на все вопросы, сангха молчанием давала согласие. Тогда ему сообщали четыре правила, затем ему сообщали четыре заповеди. В числе правил было ношение чивары (буквально - «лохмотья»).

Человек, вне зависимости от вины, не мог быть бесповоротно изгнан из общины, поэтому всегда можно было попытать счастье в другом месте.

Основные запреты были таковы: нельзя было иметь вещей, кроме собственной одежды , патры - чаши для подаяний и коврика. Запрещено иметь дом , скот и заниматься торговлей. Нельзя принимать золота и серебра. Если не удавалось передать деньги мирянину, чтобы тот употребил их для удовлетворения нужд общины, то на этот случай существовал особый ритуал для «утилизации» денег.

Жилище монахов устраивалось в зависимости от климата региона. Предполагалось проживание в одиночестве, что, правда, было возможным весьма редко.

День начинался до восхода солнца. После выполнения гигиенических процедур нараспев читали сутры. Потом брали патры и шли в ближайший населенный пункт за милостыней. При сборе милостыни нельзя было смотреть на то, что дают и нельзя было смотреть в глаза дающему, дабы не вынуждать его дать больше. Затем монахи возвращались в обитель и вместе принимали пищу. Питались монахи один-два раза в день.

С ходом времени в общине стали возникать разные должности. На собраниях решение не могло быть принято, если хотя бы один человек был против. Труд в буддийской монашеской среде воспитательным элементом не являлся.

Особо важным был обряд upasatha. Он представлял собой всеобщее собрание, на котором обязаны были присутствовать все, даже больные. В целом это была коллективная исповедь. Наставник читал нараспев все заповеди. По прочтении каждой части он задавал вопрос, виновен ли кто-нибудь в нарушении вышеперечисленных положений. Если таковые имелись, то они должны были добровольно признаться. Исповедь была открытой, но на нее не допускались монахини и миряне.

Сангха условно делилась на bhikhu samgha и bhikhuni samgha, а вместе они составляли ubhato samgha.

К женщинам при вступлении в общину предъявлялись особые требования. Испытательный срок перед получением сана составлял два года. Кроме того, монахине нельзя было идти по одной дороге с монахом, по отношению к монаху «путь речи» для женщины был закрыт, общение с противоположным полом было сведено до минимума. Список же практик, предписанных монахиням, не отличался от того, что должны были делать монахи.

Такой представляется картина раннего буддизма. С течением времени в организации сангхи произошли кардинальные изменения. В XI веке буддизм был почти полностью вытеснен из Индии. Но, несмотря на то, что буддийское учение во всех своих проявлениях широко распространено и на Дальнем Востоке, и в странах юго-восточной Азии, самой мощной цитаделью буддизма остается Тибет. На примере тибетского буддизма мы постараемся представить современную ситуацию в общине.

В период расцвета буддизма в Тибете около половины населения было монахами. Это обусловлено не только высокой религиозностью тибетцев, но и довольно суровыми климатическими условиями. Как только буддизм приобрел влияние, содержание монастырей стало одной из самых капиталоемких статей бюджета. К общине относились с глубочайшим почтением, и в то время, когда народ бедствовал, в экономике монастырей наблюдалась относительная стабильность, что позволяло общине оказывать населению поддержку. Тибетские семьи всегда были большими, поэтому родители стремились пристроить хотя бы одного ребенка в монастырь. Обычно в монастырь вступали в возрасте 7-8 лет добровольно, при этом инициатива могла исходить от любой стороны. Необходимыми условиями были здоровье и возраст, достаточный для того, чтобы «прогнать ворону». Несмотря на то, что дети брили головы и носили монашеское одеяние, они не принимали обетов до достижения раннего отрочества или до времени принятия всех обетов, то есть до 21 года. Дети имели право посещать своих родных и проводить каникулы дома, помогая по хозяйству.

Традиционно молодые монахи жили в доме своего учителя, а если отправлялись в большой монастырь за пределами своей области, то жили вместе с учителями в землячествах, которые составляли более крупные подразделения. В лице наставников молодые монахи находили образец для подражания и вторую семью. В юности монахи подвергались постоянному жесткому контролю со стороны монастырского начальства. Ругань и побои были обычным наказанием даже для тулку.

Монастырская система образования неизменна и поныне. Она ограничивается заучиванием молитв и священных текстов; занятия проходят в группах. Индивидуальное обучение получают только тулку. Существует также метод обучения с помощью дебатов. Позднее монахи получают подробные инструкции к текстам и практикам, они могут выбрать себе специализацию для дальнейшего обучения.

Нужно сказать несколько слов о дифференциации монахов в тибетском буддизме. Логично, что они отличались друг от друга количеством данных обетов. Первые обеты давались в раннем возрасте, их было пять: не убивать, не красть, не прелюбодействовать, не употреблять опьяняющих напитков, не обманывать. Посвящаемый получал степень геньена (dge-bsnyen). Далее следует первая монашеская степень - гецул (dge-zhul) и принятие еще пяти обетов: не иметь денег, не развлекаться, не сидеть на высоком месте, не украшать себя и не есть в неположенное время. Настоящим монахом считается гелонг (dge-slong), он уже следует более чем двумястам пятидесяти обетам. Монах при желании мог сдать экзамен в той области, которую он изучал, и получить ученую степень, но в результате параджики он мог ее потерять.

Собственность монаха, помимо уже перечисленного, составляли четки, венчик для смахивания живых существ с поверхности воды, бритва и шапка. Одежда состояла из панцали - некое подобие юбки, цамца - рубаха без рукавов, дебель - халат (мог быть летний или зимний). Послушники носили коричневые халаты, гецулы - красные, а гелонги - желтые.

Главнымлицомв монастыреявлялсяхамболама - настоятель. У него был заместитель, выполнявший функции администратора - царджилама. Ширетулама руководил службами. Далее следуют более низкие должности: гебкуй-лама следил за дисциплиной, его атрибутом был жезл. Умзат-лама начинал чтение молитв, а за ним подхватывали остальные. Самыми незначительными должностями были чодпо-лама, ответственный за подношения, и чжама-ламы - монастырские повара.

Распорядок дня у всех них различен. Подъем - в пять утра; первым просыпался гелонг и будил остальных, кто находился с ним в одном помещении, но одевался он только после того, как геньен поднесет ему одежду. Геньены занимались уборкой, а гелонг в это время совершал ритуал, направленный на «благотворительность» различным духам, который длился 1,5-2 часа. Далее гелонг принимал пищу и занимался общественной деятельностью, три раза в день к нему приходили ученики. Около пяти вечера было собрание, а в 10 часов он ложился спать. Младшие же члены духовенства почти весь день занимались различными практиками.

Что касается тибетцев-мирян, то их практики ограничивались подношениями, воскурением благовоний и начитыванием мантр. Это, прежде всего, обусловлено недостатком образования и тем, что в Тибете никогда не практиковалось массовое обучение медитации. Кроме того, материал для систематического изучения буддизма на современном разговорном тибетском языке недоступен. Миряне, занимавшиеся тантрой вместе с йогинами, составляли меньшинство.

На Западе же большую часть общины составляют миряне. Здесь люди приходят к буддизму уже довольно начитанными, и они имеют возможность получить самые подробные пояснения, плюс к этому они могут беспрепятственно осваивать любые практики. Европейцу необязательно иметь наставника, так как книги написаны современным языком и вполне понятны. Но хромает отбор материала, потому что европейцы редко учат наизусть тексты и не обсуждают их по пунктам. Мы ходим не в монастыри, а в дхарма-центры и хотим изучать серьезные учения взахлеб, не дожидаясь нужной для практики квалификации. Редко декламируют священные тексты, так как хотят, чтобы они были доступны на нашем языке. Спектр внимания европейца сильно ограничен, поэтому без его стимуляции многие быстро теряют интерес. Мы не терпим половой дискриминации и не терпим, как тибетцы, обучения медленными темпами, желая быстрого достижения результатов.

Из-за разницы культур возникает недопонимание между учеником и учителем, если они рождены в разной культурной среде, и весьма нечасты случаи глубокого постижения наставлений и учений.

В Европе во второй половине XX века увеличилось число буддийских монастырей. Некоторые тулку даже перерождаются на Западе. Тем не менее, сильной тенденции к увеличению числа монахов не наблюдается.

Здравствуйте, уважаемые читатели! Сегодня мы расскажем о том, что такое сангха. Изначально в переводе с санскрита «сангха» значит «множество» или «собрание». Вы узнаете, почему буддисты образуют общины, как в них вступить и какие жизненные правила они соблюдают.

Кто туда входит

Когда буддийское учение только возникло, под сангхойимелась в виду совокупность ближайших последователей Шакьямуни. После его смерти сангхой назывались уже все монахи, входившие в общину.

А сейчас под этим определением подразумеваются либо все люди, исповедующие буддизм, в том числе и миряне, либо сформировавшаяся по какому-либо признаку, например, территориальному, группа верующих.

Буддийская сангха

Самое узкое понятие сангхи – это группа святых, стоящих на одной ступени просветления.

Зачем нужна консолидация?

Рассмотрим преимущества сангхи и её роль в достижении просветления каждым её членом. Достичь его каждому человеку по силам и самостоятельно — если есть такая цель, намерение. Но любое дело легче выполнить, когда у тебя есть единомышленники.

В нашем мире сложилось так, что бескорыстие и какие-либо устремления, не ставящие конечной целью обретение наслаждения, обогащения или прославления, воспринимаются большинством недоброжелательно, в лучшем случае, как чудаковатость. Поэтому группа людей, объединившаяся для достижения бескорыстной духовной цели, вместе будет чувствовать себя более уверенно и ощущать ежедневную поддержку друг друга.

В сообществе создаётся необходимая религиозная атмосфера, в которой легко трудиться, улучшая своё сознание. Здесь неловко показывать свои нехорошие черты, которые человек не смущается демонстрировать своим родным или которых не стыдится перед самим собой. Перед глазами всегда есть другие члены общины — образцы духовности, убеждающие в том, что есть возможности для нравственного роста.

В общине неуместно лицемерие. Если кому-то случится возгордиться от собственных достижений, это становится всем заметным, и адепту указывают на его заблуждения. Важность сообщества заключается в том, что каждый её член получает помощь в случае моральной неустойчивости, ему не дают совершить нравственное падение, а уже совершённые неблагие поступки есть возможность искупить, публично покаявшись.

Успешное выполнение воспитывающей и поддерживающей функций сообщества возможно при искреннем, доброжелательном отношении его членов друг к другу. В этом отношении можно провести параллель между буддийской сангхой и коммуной, которую создал в воспитательных целях известный педагог А.С. Макаренко.

Когда в общину объединяются миряне, их имущество остаётся при них, но они могут по совместному решению всех членов общины материально поддержать наиболее бедных товарищей, оказать нуждающимся помощь в виде совета или потрудившись на их благо.

Главным отличием буддийских общин и коммун является разные подходы к идеологии.

В сангхе:

• не исповедуют материализм;
• отсутствуют негативные чувства, такие как ненависть или презрение, к идеологическим противникам;
• не затравливают виновных;
• не подчиняют волю одного общей воле;
• пестуют индивидуальность послушника;
• создают условия каждому адепту для полного раскрытия его способностей.

Монахи школы Гелуг

Поэтому сангху справедливо считают одной из трёх буддийских драгоценностей, наряду с Буддой и его Учением – .

Возникновение

Аюшеев не признаёт буддийские сообщества, не подчиняющиеся ему. Он считает, что в связи с формированием в Китае жёсткой государственной экономики, недальновидно выделять на территории Бурятии участки земли для строительства тибетских храмов (как для дацана на Лысой горе), так как в дальнейшем они могут стать опорой для китайского влияния.

Заключение

На этом, друзья, прощаемся с вами. Спасибо за вашу поддержку и за то, что делитесь нашими статьями в социальных сетях.

Всего доброго и до встречи!

В широком смысле «сообщества буддистов» употребляется термин «четырёхчастная сангха»: община из монахов, монахинь, мирян и мирянок. Это сообщество, наличие которого, например, свидетельствует о распространённости учения Будды в стране или регионе. Важно отметить, что миряне и мирянки отдельно сангху не составляют. Монахи и монахини могут быть названы Сангхой безотносительно мирян. Собственно говоря, Будда Гаутама подразумевал под сангхой именно бхиккху-сангху.

В узком смысле, например при принятии Прибежища , под Сангхой рекомендуется понимать Освобождённую Сангху, сообщество святых, освобождённых от иллюзии «эго» существ.

Монашеская традиция

Община монахов и монахинь и Сангха были первоначально установлены Гаутамой Буддой в V веке до нашей эры , для обеспечения средств тем, кто желает практиковать Дхарму круглый день, свободный от ограничений и обязанностей бытовой жизни. Сангха также выполняет функцию сохранения оригинального учения Будды и обеспечения духовной поддержки буддийских сообщества.

Ключевая особенность буддийского монашества является присоединение к Виной , которая содержит сложный набор правил поведения, в том числе полное целомудрие и еду только до полудня. Между полуднем и следующим днем, строгий порядок изучения Священных Писаний, пение, медитации . Нарушение правил влечёт за собой наказание вплоть до постоянного исключения из Сангхи. Основатель японской школы Тэндай решил сократить количество правил примерно до 60. Многие школы, исходящие из Тэндай, отказались от Винаи полностью. Поэтому, как правило, в японских школах священничество, а не монашество.

Монахи и монахини могут владеть только минимумом имущества в связи с их отношением к отшельничеству (в идеале это три одежды, чаша для подаяний, ткань, иглы и нитки, бритва для бритья головы, и фильтр для воды). На практике они часто имеют несколько дополнительных личных вещей.

Традиционно, буддийские монахи отказываются от обычной одежды. Первоначально одежда была сшита вместе с тряпками и окрашена землей. Идея, что одежды были покрашены с шафраном кажется маловероятной, так как это было и остается очень дорогим товаром, а монахи были бедными. Цвет современной одежды варьируется от принадлежности к какой-либо школе (шафран характерен для Юго-Восточной Азии, Тхеравады и Махаяны , бордовый цвет используется на Тибете , серый цвет в Корее , чёрный цвет в Японии и др.)

Слово, которое обычно переводится как монах бхиккху в пали или бхикшу на санскрите . Женская форма - бхиккхуни или бхикшуни . Эти слова буквально означают «нищий», что традиционно для монахов, просящих пищу. В большинстве мест это стало правилом, люди кормили монахов с целью получения заслуг, которые обеспечат им везение в следующей жизни. Хотя монахи в Индии и не работали, но когда буддизм появился в Восточной Азии, в Китае и соседних странах монахи начали заниматься сельским хозяйством.

Идея о том, что все буддисты, особенно монахи и монахини практикуют вегетарианство является западным заблуждением. В некоторых сутрах не рекомендуется есть мясо, в то время как в палийском каноне Будда однозначным образом отклонил предложение навязать вегетарианство на Сангху. Сам Будда употреблял мясо. Будда позволил членам Сангхи есть то, что жертвовали им миряне, кроме того, они не могут есть мясо, если они знают или подозревают, что животное было убито специально для них. Следовательно, традиция Тхеравады (Шри-Ланка , Таиланд , Лаос , Камбоджа и Бирма), не практикует вегетарианство, но человек может сделать в этом плане свой личный выбор. С другой стороны, Махаяна и Ваджраяна принимает писания, и практика меняется в зависимости их интерпретации сутр. В частности, в Восточной Азии монахи берут на себя обеты бодхисаттвы из Брахмаджала-сутры, которая даёт обет вегетарианства как часть обетов бодхисаттвы, тогда как тибетская линия передачи обетов бодхисаттвы не включает в себя обет вегетарианства. В Китае, Корее и Вьетнаме на практике можно встретить строгое вегетарианство, в то время как в Японии или Тибете этого нет.

Согласно сутрам Махаяны, Будда всегда считал, что миряне способны достижения большой мудрости в Будде и достижения просветления. На Западе, также есть заблуждение о том, что Тхеравада говорит о невозможности просвещения за пределами Сангхи. В сутте [какой? ] Тхеравады зафиксировано, что дядя Будды был мирским последователем, и достиг просветления, слушая речи Будды.

Ссылки

• Что такое Сангха? Природа духовной общины Сангхаракшита

См. также

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Сангха" в других словарях:

Буддийская монашеская община как единое сообщество монахов буддистов, живущих в разных странах (сангха четырех сторон света). Считалась одной из Трех Драгоценностей (Триратна) буддизма … Большой Энциклопедический словарь

САНГХА, буддийская монашеская община как единое сообщество монахов буддистов, живущих в разных странах («сангха четырех сторон света»). Считалась одной из «Трех Драгоценностей» (Триратна) буддизма … Энциклопедический словарь

- (санскр. и пали samgha, букв. «группа, собрание»), в буддийской мифологии одно из т. н. трёх сокровищ буддийская община (два других Будда и дхарма). Первоначально словом «С.» обозначали совокупность всех учеников Шакьямуни (Ананда, Кашьяпа,… … Энциклопедия мифологии

Сущ., кол во синонимов: 2 братство (20) община (45) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

- (санскр., дословно «общество») будд. община, членами к рой являются монахи (биккху) или монахини (биккхуни). Термином С. можно обозначить всех будд. монахов в мире; монахов, принадлежащих к конкр. школе; монахов. проживающих в стране, в монастыре … Буддизм

сангха - с ангха, и (будд ийская традици онная с ангха) … Русский орфографический словарь

Сангха - в будд. миф. одно из т.н. трех сокровищ будд. община (два других Будда и дхарма). Первонач. словом С. обознач. совокупн. всех учеников Шакьямуни (Ананда, Кашьяпа, Маудгальяяна, Субхути, Шарипутра и др.), миф. или полумиф. деяния к рых… … Древний мир. Энциклопедический словарь

Сангха - (sangha, пали община, множество, собрание), термин, первоначально обозначавший в буддизме последователей Будды. В тхераваде это монашеское сословие, пользующееся большим обществ. религ. авторитетом: монахи (бхикшу), монахини (бхикшуни) и… … Народы и культуры

Сангха - (будд.) – «группа», «собрание» – буддийская община, одно из трех сокровищ буддизма (другие два – Будда и Дхарма) Первоначально С. называли совокупность учеников Будды Шакьямуни, в последующие времена ее членом мог стать каждый, кто принес… … Мифологический словарь

Сангха омоним. Сангха древнейшая организация на Земле, буддийская и джайнская монашеская община. Санга (Sangha) река в Центральной Африке. Санга Мбаэре провинция в ЦАР. Санга департамент в Республике Конго Санга департамент Буркина Фасо Санга… … Википедия

Книги

• Сборник тибетских практик. Ритуальные тексты Дрикунг Кагью. Часть 2 , Буддийские тексты для продвинутых практик Высших Тантр впервые опубликованы на русском языке по благословению святого Ламы Друбпон Сонама Джорфела Ринпоче. Книгаявляется уникальным источником… Категория: Религии мира Издатель:

«Сангха» – санскритское слово, его буквальное значение – сообщество, которое объединилось и живёт вместе. Поскольку это множество людей и явлений, которые объединены и взаимодействуют, образуя единое целое, я иногда использую термин «система», «сеть». С одной стороны, слово «сангха» обозначает группу людей, которые как община вместе живут, действуют и трудятся. С другой, оно может относиться к собранию очищений и постижений в потоке ума, которые также существуют вместе, взаимодействуют и работают сообща. Ещё точнее, этот второй уровень сангхи можно определить как истинные прекращения истинных страданий и их истинных причин, а также истинные пути (состояния ума, выступающие в качестве пути), которые приводят к этим истинным прекращениям в потоке ума арьи. Арьей можем быть мы или кто-либо другой. Эти истинные прекращения и истинные пути также составляют сангху – сообщество живущих вместе, иначе говоря, сосуществующих и функционирующих совместно.

Китайцы вместо перевода просто транслитерировали слово «сангха» китайскими буквами, которые звучат как «сангха»: «сенг-чжиа» (僧伽, сэн-дзя) или просто «сенг» (僧). Они используют этот классический термин для членов монашеского сообщества – монаха, члена сангхи, а также для сангхи в её более высоком смысле. Мы тоже используем слово «сангха», не переводя его.

Тибетцы же поступили иначе, чем мы и китайцы: они перевели слово «сангха» как «гендун» (dge-‘dun ), что означает «люди или вещи, стремящиеся к созидательной цели». «Ген» – «созидательный», а «дун» – «стремящийся к». Их созидательная цель – освобождение либо просветление. Таким образом, это сообщество людей, стремящихся достичь освобождения или просветления; либо очищения и постижения в потоке ума, которые, в некотором смысле, направлены на те же цели – освобождение или просветление.

Мне всегда казалось, что полезно сначала рассмотреть те или иные слова, чтобы получить представление об их значении. Например, слово, которое обычно переводят как «прибежище», на санскрите «шаранам», означает «защита». Тогда выражение «идти за прибежищем» значит «идти за защитой» и предполагает активный процесс: мы не просто сидим и получаем защиту, а в действительности что-то делаем. Поэтому я называю это «идти в надёжном направлении»: установить в своей жизни надёжное направление и двигаться, чтобы защититься от страданий. Также мы можем получать защиту от других, поскольку они могут быть примером того, как защитить себя. Такой образец – Будда: мы хотим быть как он, поскольку, достигнув этой цели, будем по-настоящему защищены от страха и страдания. Иначе говоря, действительно практикуя Дхарму, учения Будды, чтобы стать буддой самим, мы защитим себя от страдания.

Какова здесь роль сангхи? Обычно говорят, что она помогает нам двигаться в этом направлении. Необходимо это исследовать, чтобы понять, что это значит на самом деле, ведь значений может быть много.

Если речь идёт о принятии прибежища, это не сангха в общем смысле, а Драгоценность Сангхи. Сангха и Драгоценность Сангхи – не одно и то же. Очевидно, чтобы двигаться в надёжном направлении этой Драгоценности, мы должны понимать, что это такое. Есть опасность в том, чтобы называть «сангхой» сообщество людей, посещающих центр Дхармы, ведь, не зная, что именно понимается под Драгоценностью Сангхи, мы можем решить, что имеются в виду эти люди. И тогда, если это сообщество нас разочарует или будет поступать неправильно, мы можем потерять прибежище: «На него нельзя полагаться».

Подобное может также случиться, если считать Драгоценностью Сангхи просто монахов и монахинь, ведь среди них могут быть люди с большими эмоциональными трудностями, и мы можем подумать: «Как я могу принимать прибежище в них?» Но они тоже не Драгоценность Сангхи. Поэтому, чтобы действительно двигаться в надёжном направлении, очень важно правильно установить, что такое Драгоценность Сангхи на самом деле.

Некоторые люди на Западе думают: «Если Драгоценность Сангхи связана только c монашеством, от неё можно отказаться. Нам не нужны монахи и монахини: современный буддизм может обойтись без них». Однако Драгоценность Сангхи относится вовсе не к монашеству. Людям может казаться, что монашеская традиция – это нечто древнее или средневековое и в современном обществе она необязательна: «Прибежище в Сангхе нам не нужно». Это большая ошибка, поскольку Драгоценность Сангхи здесь неверно определена.

Что такое Драгоценность Сангхи? Давайте посмотрим, что об этом говорят в традициях (1) тхеравады, (2) махаяны как ей следуют тибетцы и (3) дзена: это поможет получить более широкую картину. Я думаю, если мы взглянем на другие точки зрения внутри буддизма, это также поможет расширить кругозор и не ограничиваться узкими рамками нашей традиции тибетского буддизма. Мы также увидим, что является общим для всех буддийских традиций.

Сангха в разных буддийских традициях Arrow down Arrow up

Сангха в тхераваде

В тхераваде Драгоценность Сангхи определяют с точки зрения учений. То есть этот термин относится к любому, кто находится на одной из четырёх стадий духовного достижения, начиная с уровня арьи. «Арья» – это тот, кто обладает неконцептуальным познанием четырёх благородных истин. Четыре стадии достижений в тхераваде, которые начинаются с такого познания, называют «вошедший в поток», «единожды возвращающийся», «более не возвращающийся» и «архат». Слыша эти термины тхеравады, мы не должны думать: «Вошедший в поток – всего лишь новичок: любой может этого достичь». На самом деле это уровень арьи. С точки зрения тхеравады Драгоценность Сангхи относится к арья Сангхе. Их называют «Драгоценность» в силу их достижения – неконцептуального познания четырёх благородных истин и, в особенности, отсутствия невозможного «я» (санскр. анатта ). Этот человек может быть как монахом, так и мирянином.

Можно говорить о сангхе так, как её определяют в Винае, правилах дисциплины, где «сангха» – это сообщество монахов или монахинь с полным набором обетов. Точнее, группа из четырёх и более монахов или монахинь с полным набором обетов, присутствие которой необходимо на определённых ритуалах. К примеру, для принятия полных обетов монаха нужно определённое число монахов с полным набором обетов, а при получении полного набора обетов монахини должны присутствовать либо монахини с полным набором обетов либо как монахи, так и монахини. Эти монахи и монахини с полным набором обетов, которых называют сангхой в связи с принятыми обетами, необязательно являются Драгоценностью Сангхи. Их называют «условная сангха», а не Драгоценность Сангхи. Безусловно, некоторые монахи и монахини могут также быть арьями, то есть одновременно условной сангхой и Драгоценностью Сангхи.

Установленное в тхераваде различие между сангхой и Драгоценностью Сангхи – общее для всех форм буддизма. Могут использоваться разные технические термины, но общее разграничение всегда присутствует.

Сангха в махаяне

Что говорит об этом индийская традиция махаяны, которой следуют тибетцы? Каким было традиционное индийское понимание, с которым они встретились в начале?

Майтрея – один из великих мастеров и основоположников индийского буддизма махаяны. Он грядущий вселенский будда, который придёт после Шакьямуни. У выдающегося индийского мастера Асанги были видения Майтреи, и он записал полученные от него учения в так называемых «Пяти текстах Майтреи». Изучение этих текстов считалось важным не только в индийском, но и в тибетском буддизме. Рассматривая определения Трёх Драгоценностей, мы обращаемся именно к текстам Майтреи. В трёх из них Три Драгоценности определены несколько по-разному, хотя и без явных противоречий. Тибетцы следуют им всем: им хорошо удаётся совмещать то, что на первый взгляд кажется противоречивым. В этих текстах есть два определения: в двух – одно, и в одном – другое.

Первое определение мы найдём в тексте с санскритским названием «Абхисамая-аламкара» (mNgon-rtogs rgyan ), что означает «Филигрань постижений» или «Украшение постижений». Это главный трактат, который все тибетцы изучают на протяжении пяти лет как часть подготовки для получения степени кенпо или геше. Этот чрезвычайно сложный текст упорядочивает огромное собрание текстов Праджняпарамиты, выделяя категории и темы, доступные для понимания. Таким образом, это настоящий ключ к пониманию всех «Сутр Праджняпарамиты». Эти сутры чрезвычайно обширны: существует множество их версий: например, в одной из них сто тысяч строф. По-настоящему изучить и ясно понять эти сутры непросто, и в этом помогает Абхисамаяламкара.

Согласно этому тексту, у каждой из Трёх Драгоценностей есть два уровня: явный (условный) и глубочайший (окончательный). Глубочайший уровень скрывается за явным.

Другой текст Майтреи – «Уттаратантра» (rGyud bla-ma ), что означает «Наивысший вечный поток». Он посвящён природе будды, и это также один из самых важных для тибетцев текстов в изучении буддизма. В «Уттаратантре» приводятся полные определения Трёх Драгоценностей. Их единственное отличие от «Абхисамаяламкары» в том, что определение Драгоценности Дхармы относится не к явному, а только к глубочайшему уровню. За этим исключением, объяснения двух текстов одинаковы. Первый раскрывает оба уровня Трёх Драгоценностей, а второй определяет Драгоценность Дхармы только на одном, глубочайшем уровне. Однако сейчас мы говорим о Драгоценности Сангхи, которая в «Уттаратантре» определяется как на относительном, так и на глубочайшем уровнях. Давайте рассмотрим объяснения всех трёх Драгоценностей.

Явный уровень Драгоценности Будды – рупакая, тело форм будды, которое мы видим. Есть два вида тела форм: самбхогакая (тело наиболее полного применения) и нирманакая (тело эманаций). Это тонкие и грубые формы, в которых проявляется будда. Самый глубокий уровень, который скрывается за этим собранием просветляющих форм, – дхармакая будды, всеохватывающее тело. У дхармакаи два аспекта. Первый – джняна-дхармакая (иногда её называют дхармакаей мудрости или дхармакаей глубокого осознавания), всеохватывающее тело глубокого осознавания. Оно представляет собой четвёртую благородную истину – истинные пути в потоке ума будды. Другой аспект дхармакаи – свабхавакая, «естественное тело» или «тело сущностной природы», которое представляет собой третью благородную истину – истинные прекращения в потоке ума будды. Таким образом, дхармакая – это третья и четвёртая благородные истины в потоке ума будды. Это глубочайшая Драгоценность Будды.

Что такое Драгоценность Дхармы? Её явный уровень – двенадцать категорий учений, данных просветляющей речью Будды. То есть это сами слова Будды, которые мы слышим или, если они записаны, видим. За этим скрывается глубочайшая Драгоценность Дхармы – постижение того, чему учил Будда, – опять же, третья и четвёртая благородные истины, истинные прекращения и истинные пути. Истинные прекращения – полное устранение из потока ума первых двух благородных истин, истинных страданий и их истинных причин. Истинные пути – это либо глубокое осознавание, которое устраняет первые две благородные истины, либо свободное от них результирующее глубокое осознавание потока ума будды. Поток ума будды свободен от первых двух благородных истин, поэтому четвёртой благородной истине уже не нужно их устранять. Вкратце, говоря о глубочайшей Драгоценности Дхармы, мы имеем в виду третью и четвёртую благородные истины в потоке ума любого, находящегося на уровне от арьи до будды. Когда мы говорим об истинных путях в потоке ума арьи, это относится к глубокому осознаванию, которое устранит первые две благородные истины. Когда речь идёт об истинных путях в потоке ума будды, это глубокое осознавание, которое от них уже свободно.

Явная Драгоценность Сангхи – это любой арья, будь то мирянин или монах. Следовательно, это не группа арьев, взятая в целом, а каждый член сообщества. Таков видимый аспект, а что же за ним скрывается? Глубочайший уровень Драгоценности Сангхи, то есть, опять же, третья и четвёртая благородные истины в потоке ума арьи. Заметьте, что будды также включены в эту категорию как высший уровень арьев.

С точки зрения этой традиции Майтреи глубочайший уровень всех Трёх Драгоценностей одинаков: это третья и четвёртая благородные истины.

• Глубочайший уровень Драгоценности Будды – третья и четвёртая благородные истины будды.
• Глубочайший уровень Драгоценности Дхармы – третья и четвёртая благородные истины потоков ума, находящихся на уровне от арьи до будды.
• Глубочайший уровень Драгоценности Сангхи – снова третья и четвёртая благородные истины потоков ума от арьи до будды.

На каком же уровне третьей и четвёртой благородных истин присутствует все Три Драгоценности? Только на уровне будды, где все они присутствуют в одном существе – в будде. Тибетцы используют эту логику, говоря о Трёх Драгоценностях, объединённых в одной личности – в гуру как в будде. Такова основа их утверждения, тибетцы взяли его отсюда. Особенно оно важно в тантре.

Ещё одна традиция Майтреи происходит из другого его текста под названием «Махаяна-сутра-аламкара», «Филигрань для сутр махаяны» или «Украшение для сутр махаяны», в которой о Драгоценности Сангхи говорится только в связи с отдельной личностью арьи, без упоминания третьей и четвёртой благородных истин. Рассуждая с точки зрения сутры, тибетцы следуют второй традиции. В ней Драгоценность Сангхи не включает арьев-будд, лишь арьев с меньшими достижениями. Тантра, где гуру считаются олицетворением Трёх Драгоценностей, следует первой традиции Майтреи, где арьи-будды включены в Драгоценность Сангхи.

У каждой из Трёх Драгоценностей есть символ: его называют «номинальной Драгоценностью», но это не подлинный источник надёжного направления. Иначе говоря, для большинства из нас встреча с истинными Буддой, Дхармой и Сангхой невозможна, но мы можем увидеть то, что их представляет. Номинальный Будда представлен изображениями будд – рисунками и статуями. Мы простираемся перед статуей или рисунком, но это не истинная Драгоценность Будды, а всего лишь её символ. Мы подносим простирания тому, что символизирует статуя или изображение, и не принимаем прибежище в статуе: в буддизме нет идолопоклонничества.

Подобным образом, напечатанный текст Дхармы, символизирующий как слова Будды, так и их постижение, – номинальная Драгоценность Дхармы. Прибежище мы точно так же принимаем не в книгах, верно? Подобным образом, Драгоценность Сангхи представлена группой из четырёх монахов либо монахинь, принявших полные обеты. На самом деле мы принимаем прибежище не в монашеском сообществе, которое всего лишь номинальная Драгоценность Сангхи, называемая в тхераваде «условная cангха».

Достаточно ли присутствия Драгоценности Сангхи, чтобы сохранить сангху?

Согласно этому определению, нет. В разных традициях число монахов с полным набором обетов, которые должны присутствовать при принятии полных монашеских обетов, неодинаково. Но даже одних монахов с полным набором обетов тоже недостаточно: чтобы дать обеты, они должны быть монахами в течение десяти лет, хотя, опять же, этот период может отличаться в зависимости от традиции. Есть несколько традиций, устанавливающих правила для принятия полных обетов монахини: в них отличается число присутствующих монахов, либо монахов и монахинь, с полным набором обетов, а также период соблюдения обетов.

Сангха в тибетской традиции

Мы рассмотрели индийскую традицию махаяны, интересно теперь взглянуть на тибетскую. В «Драгоценном украшении освобождения» Гампопа упоминает об общих и особых объектах прибежища. Общие одинаковы для хинаяны и махаяны, а особые есть исключительно в махаяне. Гампопа говорит о двух общих Драгоценностях Сангхи: обычных существах и арьях.

• Под сангхой обычных существ понимается группа из четырёх и более монахов или монахинь с полным набором обетов, которые ещё не достигли состояния арьи. Поскольку передача линии монахинь с полным набором обетов в Тибет не произошла, Гампопа упоминает только монахов с полными обетами. Однако термин «монах с полным набором обетов» (dge-slong , санскр. бхикшу ) используют также как общий для монахов и монахинь.
• Арьей-Сангхой называют любого из восьми типов существ, разбитых на четыре пары, которых в тхераваде считают Драгоценностью Сангхи: четыре группы вошедших в поток, единожды возвращающихся, более не возвращающихся и архатов, каждая из которых делится на два типа: «вошедшие» – те, кто начал обретать постижение этого уровня, и «результирующие» – достигшие этого уровня. Гампопа не указывает, должны ли эти арьи быть монахами или монахинями с полным набором обетов.

В особой Драгоценности Сангхи, которая характерна только для махаяны и отсутствует в школах хинаяны, также выделяют два аспекта, в зависимости от того, с какой точки зрения даётся определение.

• Если определять её с точки зрения объектов, находящиеся перед нами, особая Драгоценность Сангхи – это сангха бодхисаттв, что предполагает монахов или монахинь-бодхисаттв с полным набором обетов, которые либо достигли состояния арьи, либо нет.
• С точки зрения достижений особая Драгоценность Сангхи – это арьи-бодхисаттвы, которые достигли любого из десяти уровней ума бодхисаттвы (sa-bcu ).

Что говорят об этом в школе ньингма? В тексте великого раннего мастера ньингма Лонгченпы «Любезно склонилось, чтобы нам было легче» Драгоценность Сангхи относится к шравакам и пратьекабуддам, также находящимся на четырёх стадиях: вошедшим в поток, единожды возвращающимся, более не возвращающимся, архатам, а также к арьям-бодхисаттвам. К ним добавлены «держатели мантры» и «обладатели чистого осознавания» (rig-‘dzin ): в сущности, это арьи, следующие тантрическому пути дзогчена. В ньингме к определению Сангхи добавили тантрический аспект.

Что касается традиции сакья, их главный текст «Филигрань для украшения трёх видимостей», который составил Нгорчен Кончок Лхундруб. Автор говорит, что Драгоценность Сангхи – это сообщество арьев, не объясняя, как в ньингме или кагью, их разные группы. Любопытно, что о сангхе обычных существ, то есть о номинальной Драгоценности Сангхи, он говорит: «Те, кто приняли Дхарму до нас». Это относится к монахам, принявшим монашество раньше нас, а значит, сюда не включают младших монахов. В монашеском сообществе место, где вы сидите, зависит от того, когда вы приняли монашеские обеты: следовательно, Сангха – все, кто сидят в собрании впереди, но не позади вас. Довольно интересно, что в сакья дали такое определение.

Что говорит Цонакапа в тексте традиции гелуг «Ламрим ченмо», «Большое руководство по последовательным этапам пути»? Он не даёт точных определений Трём Драгоценностям, как мы это делали только что. Цонкапа обсуждает, чем отличается их деятельность, качества и тому подобное, но из его объяснений очевидно, что его определение полностью повторяет данное Гампопой. Он говорит, что арья-Сангха – главная Сангха, Драгоценность Сангхи. Пабонгка в тексте «Освобождение в вашей ладони» пишет то же самое, однако уточняет, что монашеская Сангха – всего лишь номинальная, а не подлинная Драгоценность.

Примечательно: все сходятся во мнении, что истинная Драгоценность Сангхи – арья-Сангха, и это совпадает с точкой зрения тхеравады. Однако тхеравада имеет в виду хинаянских арьев – шраваков и пратьекабудд; махаяна, которой следуют тибетцы, – арьев-бодхисаттв, а традиция ньингма отдельно упоминает тантрических практикующих-арьев. Не забывайте, что арьи включают будд: это любой, обладающий неконцептуальным познанием пустотности, и у будды оно тоже есть. Тогда монашеское сообщество – это условная, или номинальная Драгоценность Сангхи, а не та, в которой мы на самом деле принимаем прибежище. В сущности, во всех традициях говорят об одном, но несколько по-разному.

В тантрической традиции гуру объединяет Три Драгоценности Arrow down Arrow up

Чтобы рассмотреть тибетскую тантрическую традицию с точки зрения того, что гуру объединяет Три Драгоценности, мы можем обратиться к первой традиции Майтреи, особенно к тексту «Наивысший вечный поток» (rGyud bla-ma ). В «Драгоценном украшении» Гампопа подробно обсуждает этот вопрос, объясняя разницу между окончательными и временными источниками надёжного направления.

До того как вы стали буддой, когда вы начали достигать истинных путей и истинных прекращений? Только когда стали арьей. Представьте, например, что у вас есть старое радио или телевизор с лампами на плате. Вы хотите превратить это в компьютерную материнскую плату. Старые лампы символизируют неправильное понимание. Вы собираетесь их вытащить и вставить новые чипы – неконцептуальное познание пустотности. Когда вы достаёте одну из них – это истинное прекращение, отсутствие этой лампы, пустотность. Это истинное прекращение, третья благородная истина. Затем вы устанавливаете новую лампу – это четвёртая благородная истина. Новая лампа – причина удаления старой и то, что её заменяет. С одной стороны, новая лампа устраняет старую, следовательно, она словно путь, функция которого – избавление от старой детали. С другой стороны, это также результат, четвёртая благородная истина. Она одновременно и путь, и плод.

Вы начинаете избавляться от некоторых ламп, заменяя их новыми, когда становитесь арьей. У вас в некоторой степени отсутствуют старые и присутствуют новые лампы: немного третьих и четвёртых благородных истин. Таким образом, у арьев, не достигших состояния будды, нет полных наборов третьих и четвёртых благородных истин, а значит, они всего лишь временные источники надёжного направления. У будды вообще полностью отсутствуют старые лампы, есть только новые. Лишь у будды есть полные комплекты третьих и четвёртых благородных истин, поэтому только будда может быть окончательным источником надёжного направления. Обсуждая Драгоценность Сангхи, мы должны сосредоточиться на окончательной Драгоценности Сангхи, то есть исключительно на буддах. Арья-Сангха, которая ещё не стала буддами, может помочь нам достичь только той стадии, на которой находится сама, поэтому она представляет собой лишь временный источник надёжного направления.

В этом причина восприятия гуру как будды, воплощающего все Три Драгоценности. В тибетском буддизме всегда принимают прибежище в гуру. Почему? Гуру олицетворяет все Три Драгоценности, включая Сангху. Почему он Сангха? Потому что будда как арья-Сангха – член Сангхи. С точки зрения третьих и четвёртых благородных истин в потоке ума будды он является всеми Тремя Драгоценностями, все они объединены. Поэтому есть гуру и прибежище в гуру.

Интересно, что в тхераваде не говорят о Четвёртой Драгоценности, то есть о прибежище в гуру. Они принимают прибежище в собственной карме, поскольку именно создание положительной кармы принесёт защиту от истинного страдания и его причин, что также подтверждает: прибежище – деятельный процесс.

Причинные и результирующие источники надёжного направления Arrow down Arrow up

Ещё одно отличие махаянского прибежища, или надёжного направления, от тхеравады – разделение на причинные и результирующие источники. Когда мы принимаем прибежище в Будде, Дхарме и Сангхе как внешних проявлениях, это причинное надёжное направление: они показывают направление, которое служит причиной того, что мы сами достигнем состояния Трёх Драгоценностей. Мы намерены стать Тремя Драгоценностями. Как стать Тремя Драгоценностями, то есть буддами? Будда воплощает Три Драгоценности. Мы принимаем надёжное направление внешних Будды, Дхармы и Сангхи как «причины»: это называют «простое принятие надёжного направления». Особое принятие надёжного направления – «окончательное принятие надёжного направления» – относится к состоянию Трёх Драгоценностей, которого мы достигнем в будущем на основе нашей природы будды. Объект, который предоставляет надёжное направление, – это Три Драгоценности, которыми мы станем в будущем. Поэтому, например, простирания связаны с принятием прибежища, надёжного направления: мы выражаем уважение не только причинным, внешним Трём Драгоценностям, но и нашему последующему достижению, когда мы сами ими станем.

Можно задаться вопросом: «Что означает арья-Сангха, Драгоценность Сангхи, с точки зрения того, что я хочу достичь?» Она может относиться к одной из двух целей – временному состоянию арьи либо к окончательному уровню, состоянию будды. Когда у нас есть бодхичитта, наш ум сосредоточен на нашем собственном будущем просветлении: не на просветлении вообще или на просветлении Будды, а на своём собственном просветлении, которое будет существовать в потоке нашего ума в будущем. Оно пока ещё не произошло. Это окончательный источник надёжного направления, которого мы собираемся достичь. Всё это очень хорошо увязывается между собой.

Ясно, что будда воплощает Три Драгоценности, но почему гуру тоже?

Гуру символизирует будду. Это приводит нас к теме видения в гуру будды. Это очень обширная тема, и нужны целые выходные, чтобы её обсудить, поэтому сейчас мы говорить об этом не будем. По сути, рассматривая гуру как будду, мы видим в нём полностью раскрытую природу будды. Так же, принимая результирующее прибежище в самих себе, мы стремимся стать Тремя Драгоценностями сами. Чтобы развить способность видеть эти качества в себе, нам нужно научиться видеть их в гуру: это помогает разглядеть их в себе. Если мы их в себе видим, это не значит, что мы буквально просветлённые. То же самое касается и видения гуру как будды: это не означает, что гуру всеведущий и знает, к примеру, номера телефонов всех существ во вселенной, не так ли? Имеется в виду не это.

Чем Три Драгоценности отличаются друг от друга? Arrow down Arrow up

Каждая из Трёх Драгоценностей – окончательный источник прибежища, третьи и четвёртые благородные истины в потоке ума будды. Чем же они друг от друга отличаются? Ранее мы упоминали глубочайший аспект окончательного источника надёжного направления, другими словами, Драгоценности Будды, вне зависимости от того, внешний это будда или будда, которым стремимся стать мы сами. Затем мы рассмотрели, что все три Драгоценности Будды, Дхармы и Сангхи как источники надёжного направления – это третьи и четвёртые благородные истины в потоке ума личности. Какова разница между Тремя Драгоценностями? Они рассматривают истинные прекращения и постижения с разных точек зрения.

С точки зрения Драгоценности Будды это источники вдохновения, которое обычно переводят как «благословение». Истинные прекращения и истинные пути вдохновляют нас. Драгоценность Будды вдохновляет нас достичь такого же состояния, как он, будь это внешний будда или наше собственное достижение этого состояния в будущем.

С точки зрения Дхармы это источники подлинных достижений, «сиддхи» на санскрите. Источник нашего просветления – это способность достичь истинных прекращений и истинных путей.

С точки зрения Сангхи они приносят просветляющее влияние, которое иногда называют деяниями будды. Что касается внешних будд, истинные прекращения и истинные пути в их потоке ума позволяют им распространять своё просветляющее влияние на всех. Когда мы сами достигаем этого уровня, истинные прекращения и истинные пути в нашем потоке ума становятся источником положительного воздействия на окружающих.

Как нам понимать это в связи с Сангхой? Размышляя о Сангхе, мы в основном сосредоточиваемся на её влиянии и активности – на том, что она делает. Если мы рассматриваем монашеское сообщество или общину в центре Дхармы, полезно задуматься о самом важном: как они функционируют? Чем занимаются? Как они влияют на нас и на других? Вот самое главное, что мы можем узнать из этого объяснения. Кроме того, можно многое сказать о тантрической стороне этого вопроса, но у нас нет времени.

Сангха в традиции дзен Arrow down Arrow up

Прежде чем перейти к теме монашеского сообщества и центров Дхармы, давайте рассмотрим представления традиции дзен. Очень ясно о Трёх Драгоценностях писал Доген, японский основоположник традиции сото-дзен. Согласно Догену, у Драгоценности Сангхи два уровня. Первый, который он называет «божественные будды», относится к великим бодхисаттвам, таким как Манджушри, Авалокитешвара, Кшитигарбха. В тибетской традиции в тантрическом древе прибежища Сангху также представляют Манджушри и другие великие бодхисаттвы, окружающие центральную фигуру Будды. То же самое и в дзенской традиции.

Другой аспект Драгоценности Сангхи – четыре уровня арьев. Здесь имеют в виду шраваков, пратьекабудд, бодхисаттв и будд, достигших уровня арьев, что согласуется со всем сказанным ранее.

Доген говорит о трёх аспектах Трёх Драгоценностей: «гармоничные Три Драгоценности», «проявленные Три Драгоценности» и «сохраняемые Три Драгоценности». «Гармоничная Драгоценность Сангхи» – это согласие и гармония всех факторов просветления. На более абстрактном уровне это мирная взаимосвязь и гармония всех явлений. Тут мы видим идею о сообществе и системе, в которых всё гармонично взаимодействует. Я думаю, самое главное для монашеской общины или сообщества в центре Дхармы – гармонично действовать всем вместе, не исключая никого.

«Проявленная Драгоценность Сангхи» – обучение и практика, благодаря которым мы достигаем уровня арьи, что схоже с просветляющим влиянием, назначением и деятельностью Драгоценности Сангхи, о которых мы говорили ранее. Каково главное назначение Сангхи в центре Дхармы? Возможность вместе изучать, практиковать и медитировать, чтобы достичь цели – истинных прекращений и истинных путей.

Под «сохраняемой Драгоценностью Сангхи» имеются в виду способы, благодаря которым Сангха существует: каким образом она себя содержит? Благодаря чему продолжает существовать? Как пребывает в свободе от сансары, облегчая все страдания? Другими словами, чем община занимается? Очевидно, мы совместно практикуем и медитируем, чтобы достигать третьих и четвёртых благородных истин уровня арьи и выше. Как поддерживать сообщество, чтобы сохранить его навсегда? Пытаясь помочь не только себе, но и другим, облегчая страдание и освобождаясь от сансары, то есть не сансарным способом. Другими словами, мы не помогаем себе и другим заработать денег, стать знаменитыми или соперничать с другими центрами Дхармы. Наше побуждение не сансарное: мы делаем это с просветляющей и чистой мотивацией – тогда центр продолжит своё существование. Если вы помогаете другим и себе, руководствуясь мирскими заботами – ради того чтобы соревноваться или стать известным, – это долго не продлится: другие люди попытаются вам помешать. Это действительно важно: большинство центров Дхармы сталкиваются с финансовыми проблемами, их организаторы всегда беспокоятся о том, как оплатить счета и привлечь больше учеников, и это превращается в бизнес. Тогда вам, конечно, приходится соревноваться с другими бизнесменами, что всегда приводит к возрастающим тревогам и проблемам и уводит ваше внимание от главного назначения сангхи – от истинной практики Дхармы, совместного обучения и медитации. Конечно, собираясь содержать центр, вы должны позаботиться о финансах. Но самое важное – не ограничиваться совместной медитацией, изучением и практикой, а пытаться также с чистой и не сансарной мотивацией помогать другим. Вы даёте учения не для того, чтобы привлечь большую аудиторию и заработать денег, а чтобы помочь.

Это объяснение в сото-дзен чрезвычайно значимо с точки зрения того, как развивать центр Дхармы, чтобы все действовали в согласии друг с другом. Тогда мы будем двигаться к цели, становясь арьями, Драгоценностью Сангхи. Наш ориентир – монашеская община как её представлял Будда, но это не значит, что все должны принять монашество. Понятно, что многие монашеские общины могут быть в своих целях достаточно сансарными, но наш пример для подражания, или идеал, – не они, а более чистые сообщества, ведь окончательный источник надёжного направления – это будды. У любого, кто не достиг состояния будды, всё ещё есть ограничения, а до достижения архатства – сансарные недостатки. Мы должны помнить, что они всего лишь временные источники надёжного направления; только будду можно считать окончательным источником. Это очень важно, потому что, видя недостатки в принявших монашество или даже у существ с высоким постижением, мы легко можем разочароваться. Они не могут быть окончательным источником надёжного направления (прибежища), если ещё не стали буддами. У них пока есть ограничения, так чего вы ожидаете?

Не воспринимайте всё, что мы обсуждали ранее, исключительно как научную информацию и факты. Смысл в том, чтобы применить это и увидеть, как это может нас научить жить в соответствии с Дхармой. Вот самое важное. Есть ли у вас вопросы в связи с тем, что мы уже обсудили?

По каким признакам можно понять, что центром Дхармы руководят сансарным способом?

Если основная деятельность и цели центра Дхармы – привлекать капитал и организовывать компании для увеличения числа учеников, – это один из признаков, что он стал жертвой такого ошибочного подхода. Либо вы покупаете большую территорию или здание и тратите всё время, работая для их содержания, и времени на практику, медитацию и изучение остаётся мало или не остаётся совсем. Мирские цели становятся основными, и в этом, я думаю, есть определённая опасность. Я сталкивался с этим по всему миру в центрах Дхармы, которые посещал. Члены таких центров занимаются только строительством и другой работой: они работают в магазине, ресторане или ремонтируют здания. Фокус на Дхарме потерян и остаётся лишь в теории: «О, да! Мы делаем это для пользы всех живых существ!» Я говорю о главной цели. Конечно, добровольцы нужны, и вы должны сделать то и это, заплатить за аренду и так далее, но не забывайте о самом главном: вместе практиковать, учиться и стараться приносить пользу другим. Если создать новый центр Дхармы или купить большую статую важнее, чем собраться для совместной практики, это проблема. Разумеется, если вам нужно более просторное место, то привлекать финансы или делать ремонт естественно и необходимо, но не забывайте о самом главном. Есть много примеров, когда центры Дхармы забывали об этом: люди переставали действовать в согласии друг с другом и вместо того, чтобы нести радость и спокойствие, центр Дхармы превращался в источник беспокойства, напряжения и ссор. Тогда вы теряете свой путь.

Если центр Дхармы – источник не спокойствия, а раздора, и не способствует гармонии, так как люди собираются там для общения, а не ради Дхармы, а руководители это не только одобряют, но и поощряют, – это тоже неправильно или в некоторых ситуациях оправданно?

Я думаю, группам важно многое делать вместе, в том числе отдыхать и расслабляться. Очень полезно ходить на пикники, вместе есть и так далее, чтобы создать ощущение единства. Но, опять же, зачем вы это делаете? Думаете ли вы в основном об этом или о совместном изучении, практике, медитации и помощи другим? Мне кажется, немного общения будет на пользу, если это не самоцель. В конце концов, это клуб или место для практики, обучения и медитации? По-моему, большая ошибка, если в вашем центре Дхармы все слишком серьёзны и никто ни с кем не разговаривает: вы заходите и садитесь медитировать, глядя на стену, а потом все расходятся, не сказав друг другу ни слова. Это тоже не лучший вариант.

Что если это единственное знакомое нам место? Что делать, если мы долгое время ходили в такой центр и не знаем, что есть другие, и нам о них не рассказывают?

Поищите в интернете. Это активный процесс: не ждите, пока всё к вам придёт само.

Иногда группы очень закрыты, и к их страницам в интернете нет доступа.

Съездите куда-нибудь ещё, ищите. Если для вас это важно, но таких центров нет там, где живёте вы, поезжайте куда-нибудь ещё. Жалобы тут не помогут. Если поблизости от вас нет ничего подходящего, а вам очень хочется, чтобы в вашей жизни это было, попытайтесь создать такое место либо отправляйтесь туда, где есть что-нибудь получше. Если для вас это всего лишь хобби – другое дело.

Монашеская сангха Arrow down Arrow up

После того как Будда дал первое учение, за ним повсюду, где он учил, начала следовать группа монахов, практикующих воздержание. Поначалу, в таких особенных обстоятельствах, они стали монахами автоматически и последовали за Буддой. Спустя примерно двадцать лет после просветления Будда начал первый ретрит в сезон дождей, и это стало отправной точкой для основания монастырей: раньше монахи просто странствовали повсюду. Незадолго до смерти Будда начал традицию монашества для женщин. Со временем возникли разнообразные монашеские обеты. Будда не просто сел и сказал: «Вот правила». С течением времени у общины появлялось всё больше опыта. Когда возникали проблемы, например при сборе подаяния пищи и тому подобного, Будда говорил: «Чтобы избежать этой проблемы, нужен такой-то обет», – и устанавливал разные правила дисциплины, чтобы в общине всё было гармонично. Так появлялись обеты. Будда говорил, что монашеская сангха – основная гарантия, что его учения сохранятся. Это очень важно! Сам Будда сказал, что существование монашеской традиции необходимо: монахи и монахини полностью посвящают себя сохранению учений Будды во всей полноте.

Учения Будды состоят из трёх корзин, известных как «Трипитака». Первая корзина – сутры, о развитии различных видов сосредоточения, в том числе продвинутых; их называют «упражнение в высшем сосредоточении». Вторая корзина, абхидхарма, или «разделы знания», связана с упражнением в высшей распознающей мудрости. Мы как мирские люди, возможно, способны следовать первым двум корзинам, но не третьей – винае, правилам монашеской дисциплины. Монахи и монахини соблюдают не только предписания первых двух, но и третьей корзины. Несмотря на то что мы, мирские люди, не выполняем все предписания, мы можем способствовать сохранению этих учений, поддерживая монахов и монахинь.

Почему люди становятся монахами и монахинями? Причина не только в желании придерживаться всех учений Будды, что очень хорошо. Основная причина принятия монашества – развивать этическую дисциплину, самодисциплину, а для этого нам нужны обеты и поддержка общины. Если у нас есть семья, работа и так далее, улучшить дисциплину самостоятельно очень трудно. Чтобы укрепить её с помощью обетов и поддержки мирского сообщества, люди принимают монашество. Такая этическая дисциплина становится основой для развития высшего сосредоточения и высшей мудрости. Кроме того, принимая монашество и отказываясь от мирской жизни, мы развиваем полное отречение.

Отрекаясь от мирской жизни, вы отказываетесь от возможности иметь семью и от других мирских забот. Это первый шаг в развитии полного отречения от сансары ради достижения освобождения. Вы отказываетесь от своего внешнего вида, причёски, стиля в одежде: теперь вы постоянно носите одинаковую одежду, а голова всегда выбрита. Вы отказываетесь от попыток привлечь партнёра и так далее. Это хорошая основа для развития полного отречения, необходимого, чтобы достичь освобождения.

Я не говорю, что иметь семью и работать – плохо. Это нейтрально: ни хорошо, ни плохо. Смысл в том, что они создают ситуацию, в которой у нас больше беспокойств, желания и гнева. Мы отрекаемся именно от этого. Принятие монашества – это на самом деле первый шаг к тому, чтобы полностью сосредоточиться на обучении и медитации, практикуя ради достижения освобождения и просветления. Мы можем это делать, оставаясь мирским человеком без семьи, но обеспечивать себя всё же достаточно сложно. Даже если у нас не будет семьи, нам придётся работать, и это будет отнимать время у обучения и практики. Вступив в монастырь, мы получаем поддержку от мирского сообщества.

Одной из главных обязанностей буддийского мирского сообщества всегда было содержание монашеской общины, которая заслуживает уважения и помощи. Это не лентяи, которые хотят бесплатно питаться и не работать. В одной из ранних сутр махаяны, «Вималакирти-нирдеша-сутре», обсуждаются бодхисаттвы-миряне: возможно ли быть бодхисаттвой и достичь просветления, будучи мирским человеком. Вималакирти – имя бодхисаттвы-домохозяина, и в этой сутре немало подшучивают над монахами-архатами. Я думаю, эта сутра указывает, какие проблемы возникают, если монашествующие становятся высокомерным и перестают помогать другим.

Монашеская жизнь всегда принимается за образец. В начале XIV столетия Лутай, король Таиланда, присоединился к монашескому ордену на три месяца, а потом покинул его. Он начал тайскую традицию принятия мужчинами монашества не на всю жизнь, как это было раньше, а на короткое время, которую в XIX столетии также переняли в Бирме. В результате все мужчины в этих странах (женская монашеская традиция здесь, как и в Тибете, была прервана) принимали монашество в подростковом возрасте, обычно примерно на три месяца. Если подумать, это гораздо приятнее, чем обязательная временная служба в армии. Кроме того, это способствовало объединению деревень и общин: когда монахи выходят просить подаяние, все матери дают им пищу, ведь сыновья каждой из них когда-то были монахами. Это укрепило традицию кормить и поддерживать монашескую общину всей деревней, и все мужчины получали опыт монашества, поэтому относились к нему участливо: для них это не было чем-то совсем незнакомым. Разумеется, многие не ограничивались лишь тремя месяцами и оставались монахами на всю жизнь.

В тайских и бирманских деревнях монахи организовывали школы для местных детей. Я не знаю, как обстоят дела сейчас, когда есть государственные школы, но раньше такая традиция была. Монахи не только медитировали и обучались, но и занимались общественным служением. Опять же, не все, а по желанию. В китайском монашеском сообществе монахи и монахини также занимаются социально полезной деятельностью. К примеру, сейчас в Таиланде в основном именно монастыри и монахи ухаживают за умирающими от СПИДа, когда больше никто этого делать не хочет; в Таиланде огромная проблема в связи со СПИДом. Тибетцы же не слишком беспокоятся о социальной помощи; Его Святейшество Далай-лама это признаёт и считает необходимым исправить. Мне кажется, в Тибете это в основном объясняется географическим положением: монастыри были очень изолированы, нельзя выйти и отправиться в город или деревню, чтобы собрать еды в чашу для подаяния. Поэтому мирские люди приходят в монастыри сами и приносят подношения. Я думаю, причина отстранённости в этом.

По-моему, возможность принять монашество как альтернатива служению в армии или обычной общественной работе очень важна. Учения сохранятся, если у людей будет возможность становиться монахами или монахинями, посвящать всю жизнь практике Дхармы и, по желанию, помогать другим, располагая поддержкой всего буддийского сообщества, – вот о чём говорил Будда. Конечно, если вы помогаете другим, а потом отправляетесь на вечеринки за государственный счёт – этого недостаточно: нужно полагаться на этическую дисциплину, совместную практику и медитацию. Следовательно, у нас на Западе поддерживать монашество очень важно. На самом деле, чтобы быть монахом или монахиней, нужен монастырь: это общинное явление. Никогда не предполагалось, что, принимая монашество, люди будут жить сами по себе, носить мирскую одежду и ходить днём на работу – для монаха или монахини это не лучший вариант. К сожалению, на Западе многим приходится так жить. Мы должны понять, как это трудно, и не осуждать их за отсутствие обстоятельств, благоприятных для того, чтобы быть монахами или монахинями. Во многих центрах Дхармы мирские люди часто смотрят на монахов и монахинь сверху вниз, почти как на прислугу, которая должна содержать центр, готовить чай и тому подобное, хотя всё ровно наоборот. Этим должны заниматься не монахи и монахини, а мирские люди.

Чтобы быть объектом уважения, монашествующим нужно соблюдать обеты, быть настоящими монахами и монахинями. В текстах говорится, что уважения достоин даже лоскут монашеских одежд, а значит, даже если принявшие монашество не соблюдают обеты надлежащим образом, их одеяния мы по-прежнему должны почитать. Мы уважаем их намерение работать над собой, приняв монашество. Иногда встречаются монахи и монахини, которые не стараются быть лучше. Например, некоторых отправили в монастырь, когда они были детьми, поскольку родители не могли их прокормить. Однако даже в этом случае необходимо отличать человека от института монашества как такового, который символизируют одежды. Я думаю, для нас как буддистов очень важно размышлять о своём личном отношении к монахам и монахиням, а также к институту монашества в целом. Может быть, мы считаем это неважным и даже никогда об этом не задумывались? Или это на самом деле уместный объект для уважения? В конце концов, даже не будучи подлинной Драгоценностью Сангхи, они её для нас представляют. Они символизируют устремлённость к состоянию арьи, к истинным прекращениям и истинным путям, то есть к истинной Драгоценности Сангхи.

Есть организации, помогающие монахам, которые работают или занимаются чем-либо ещё в разных странах мира.

Есть много программ, поддерживающих монастыри для тибетцев в Индии и Непале, но для западных монашествующих их гораздо меньше, и это проблема. Люди склонны гораздо больше сочувствовать этническим, а не западным монахам и монахиням, хотя именно они нуждаются в помощи. Но это приводит нас к обширной теме – как управлять западным монастырём.

Сейчас наша главная цель как практикующих мирян – построить хорошие центры Дхармы. Что мы можем сделать, чтобы помочь монахам и монахиням?

Как им помогали традиционно? Их кормили, предоставляли место для проживания, чтобы им не нужно было зарабатывать на оплату аренды и покупку еды. Помогите им, например, с медицинской страховкой. Центр Дхармы, без сомнения, может организовать групповую медицинскую страховку для монахов и монахинь. Это было бы очень полезно.